Книга Двурожденные. Книга 3. Браслеты Скорби, страница 93 – Брендон Сандерсон

Мараси вздохнула и тяжело опустилась на каменный выступ рядом с сестрой. Неужели именно это могло их объединить?

– Я знаю, что ты чувствуешь, – сказала она. – Первый год возле него я провела с ощущением, что Ваксиллиум относится ко мне как к маленькому щенку, который кусает его за пятки. Теперь же, когда он наконец-то меня принял, обращается со мной как с инструментом, который можно использовать, а потом положить обратно на полку.

– Кажется, ты меня неправильно поняла.

«Ну разумеется», – с покорностью подумала Мараси.

– В каком смысле? – спросила она вслух.

– Я не собиралась жаловаться на то, как со мной обращаются, а просто констатировала факты. Я довольно-таки бесполезна в этой экспедиции и думаю, что это справедливо, учитывая мой жизненный опыт. Однако, если я хочу измениться к лучшему, мне надо знать, какой путь предстоит одолеть. Вот смотри.

Стерис повернула блокнот к Мараси, демонстрируя обложку. Почему именно на обложке? Так или иначе, Стерис нарисовала там маленькую диаграмму, на которой были отмечены точки. Одна ось отражала полезность – на другой перечислялись имена. Ржавь!.. Стерис в цифрах отразила полезность каждого участника их миссии. Полезность Ваксиллиума составляла сотню, как и полезность Ме-Лаан. Уэйн удостоился семидесяти пяти баллов.

У Мараси же оказалось целых восемьдесят три! Такого она не ожидала.

– Я бы сказала, что десять – это граница, ниже которой бесполезность члена экспедиции перевешивает тот малый вклад, который он в нее вносит. Думаю, моя полезность составляет семь, потому что в некоторых случаях лучше, чтобы я была рядом, хоть их и немного. Что ты об этом думаешь?

– Стерис. – Мараси оттолкнула блокнот. – Прежде всего, почему тебя вообще заботит, насколько ты здесь полезна?

– А почему это заботит тебя?

– Потому что это моя суть. То, кем я хочу стать. Но не твоя – ты же совершенно счастлива, когда сидишь в гостиной и роешься в бухгалтерских книгах. И все же вот ты здесь, на вершине горы во время снежной бури, ждешь перестрелки.

Стерис поджала губы:

– Я предполагала, что буду полезна лорду Ваксиллиуму на приеме, и так оно и вышло. Изначально я считала, что это будет в основном политическое предприятие.

Ну конечно. Аналитический подход во всем. Мараси прислонилась к стене и посмотрела сквозь дверной проем на приближающиеся огни. К счастью, за ними внимательно наблюдал Уэйн. Пусть он время от времени и изображал дурачка, но к своим обязанностям относился серьезно.

– И кроме того, – негромко продолжала Стерис, – я поехала с вами, возможно, ради новых ощущений…

Мараси резко перевела взгляд на сестру, но та глядела куда-то в потолок.

– Мир будто перевернулся, и законы, установленные природой и людьми, больше не властвуют. Они вдруг стали гибкими, как провисшая струна. Мы словно сферы… Мне нравится думать о том, что я могу оторваться от всего: чужих ожиданий, того, как ко мне относятся, как я сама к себе отношусь, – и воспарить.

Сначала я увидела это в его глазах. Голод, пламя. А потом обнаружила то же самое в себе. Он, Ваксиллиум, огонь, а огнем можно делиться. Когда я здесь, когда я с ним, я горю, Мараси. Это чудесно.

У Мараси упала челюсть, и она уставилась на сестру, разинув рот. Неужто эти слова вылетели из уст Стерис? Осторожной, скучной, занудной Стерис? Та посмотрела на Мараси и залилась краской.

– Ты на самом деле его любишь, да? – спросила Мараси.

– Ну, любовь – это сильное чувство, которое требует осторожности и неторопливости, чтобы…

– Стерис.

– Да. – Она уткнулась в свой блокнот. – Это глупо, да?

– Конечно. Любовь – всегда глупое чувство. За счет этого она и работает. – Против собственной воли Мараси потянулась к сестре и обняла ее одной рукой. – Я рада за тебя, Стерис.

– А ты? – спросила Стерис. – Когда ты найдешь того, кто сделает тебя счастливой?

– Дело не в том, чтобы кого-то найти, Стерис. Не в моем случае.

Но в чем же тогда дело? Она еще раз обняла Стерис и, отвлекшись на собственные беспорядочные мысли, отправилась проверить, как дела у Уэйна.

– О чем думаешь? – спросил тот, когда Мараси присоединилась к нему возле наружной двери.

– Только что в дребезги разбились мои давние представления об одном человеке. И я спрашиваю себя, нет ли в каждом встреченном мною схожих глубин и можно ли избежать ошибки и не судить о людях поверхностно, чтобы не содрогнуться, когда они продемонстрируют свою истинную сложность? А ты?

– А я смотрел на вас обеих, – задумчиво проговорил Уэйн, разглядывая скорее заснеженный ландшафт, чем ее, – и задавался вопросом. Сестры и впрямь могут ласкать друг друга, чтобы парень смотрел, или такое бывает только в песнях, которые поют в пивной?

Мараси тяжело вздохнула:

– Спасибо, что восстановил мою способность доверять собственному представлению, Уэйн.

– Всегда пожалуйста.

– Те огни все еще далеко. Думаешь, они застряли в снегах?

Уэйн покачал головой.

Мараси нахмурилась, заметив его позу: Уэйн казался расслабленным, но вытащил и положил на колени дуэльную трость.

– Что?! – встревожилась Мараси.

– Если бы я знал, что меня заметили, лучшим способом подкрасться было бы оставить свет позади и притвориться, будто я продвигаюсь медленно.

На этот раз Мараси обратила внимание не на огни, а всмотрелась в ближнюю тьму, полную беспокойных снежинок. И там, почти у подметенной ветром каменистой площадки перед храмом, заметила движение. Тени среди теней.

– Пора звать Ваксиллиума? – спросила Мараси.

– Я думаю… – Уэйн осекся, и Мараси подняла винтовку.

– Что? – спросила она.

Уэйн указал на приближающуюся тень, которая держала маленький флаг, пересеченный знаком «Х». Это был символ парламентера.

Вакс тянул за веревку, помогая Ме-Лаан выбраться из ямы. Кандра выползла на край и упала без сил. Она не ошиблась по поводу одежды – та была вся изорвана, левая штанина полностью оторвалась от самого бедра.

Каким-то образом Ме-Лаан сделала свое тело более компактным. Большая часть ее пышных форм превратилась в тугие мышцы, а волосы сняла, оставшись лысой, и спрятала в мешок, который нес Аллик.

Вакс присел рядом с кандра и окинул взглядом коридор с его штырями, ямами, ядовитыми дротиками и прочими странными механизмами. Весь храм выглядел как один длинный переход, задуманный таким образом, чтобы одолеть его было как можно сложнее.

«Что-то в этом есть неправильное, – подумал Вакс. – Но вот что?»

Ме-Лаан завозилась на полу.

– Отдохни минутку. – Вакс положил руку ей на плечо.