Онлайн книга «Цветы для первого свидания»
|
– Ничего не бойся... Будь собой... Делай то, что тебе хочется, потому что сейчас так надо... сейчас нельзя иначе... иначе преступно... И она рассмеялась нервным и одновременно счастливым смешком, а потом протяжно вскрикнула, целиком переливаясь в звук, выплескивая в этом крике всю свою растревоженную женскую сущность... Потом она опять целовала его и водила раскрытыми ладонями над его телом, как чувствительными радарами, опуская их на те места, откуда исходили чувственные токи. Он слегка дергался от ее прикосновений и тоже тихо смеялся, и подавался всем телом за ее ладонью. И долго еще в сизоватой дымке белой ночи сплетались их тела и смыкались губы. Обоим казалось, что они больше никогда не смогут оторваться друг от друга, ибо никогда не утолить желания, снова и снова накатывающего горячими волнами. – Это непостижимо... – прошептала измученная Алена, уткнувшись Астахову в плечо. – Что именно? – спросил он, и она по голосу поняла, что он улыбается. – Ну... все это... то, что сейчас произошло... – Ты недовольна? Она поцеловала его возле уха и с легким упреком произнесла: – Ты не должен так говорить... – Хорошо, не буду... Тем более что ты права... Еще сегодня утром я не подозревал, чем закончится день. Алена отлепилась от него, легла на спину и, уставившись в потолок, сказала: – А Раиска догадывалась... Можешь себе такое представить? – Как догадывалась? – удивился Астахов. – Она сказала, что... в общем... давно все про тебя поняла... – И что же она поняла? – Он навис над ней, жадно оглядывая ее лицо. – Сначала ты скажи, каким образом оказался на дне ее рождения! Астахов рассмеялся и тоже упал на спину. – Не могу тебе точно сказать... Она, твоя Раиска, оказалась жутко настырной особой... Она несколько раз попадалась мне в транспорте. Сама заговаривала... Хохотала... Надо ей отдать должное: она очень легкий собеседник. И, знаешь, как-то слово за слово, с юмором, пригласила на день рождения... Я и не заметил, как согласился... Между нами ничего такого не было... Я сегодня утром, между прочим, очень твердо решил не ходить к ней на день рождения, а потом мне показалось, что это будет для Раисы обидно. Она ведь ничего особенного от меня не хотела. Не на свидание звала, а в гости, где еще много народу будет. Вот, собственно, и вся история... – Врешь ты все! – выпалила Алена. – В смысле? – А в том смысле, что нельзя было не понять, зачем тебя приглашают. И день рождения мог оказаться всего лишь предлогом. Ты мог прийти в гости и оказаться с Раиской один на один. Разве не так?! – Знаешь, я почему-то был уверен, что не окажусь один на один... – А если бы оказался? Сейчас лежал бы в постели с ней? Астахов сразу не ответил, что показалось Алене очень обидным. Она отвернулась от него и даже укрылась с головой одеялом, потому что поняла: сейчас заплачет, горько и безутешно. Он рывком сорвал с нее одеяло, несколько раз поцеловал в спину и сказал: – Думаю, что все произошло так, как должно было произойти. – Но Раиска красивее меня, – буркнула Алена. – Одна грудь третьего номера чего стоит! – Мне не нужна ее грудь... Мне всегда нравились хрупкие женщины, такие, как ты... Он осторожно, за плечо, перевернул ее на спину и провел рукой по худенькому, как у подростка, телу. И она сразу откликнулась и опять протянула к нему руки. Их губы опять встретились, а тела слились в одно, единое и странное, не мужское и не женское, в нечто неделимое, из чего одного только и может родиться новая жизнь. – А Раиска сказала, что ты из-за меня пришел к ней в гости, – все-таки выпалила Алена, когда они уже опять спокойно лежали рядом, отдыхая от поцелуев и объятий. – Да... – то ли удивился, то ли согласился Астахов. – Правда... Раиска так сказала... И еще она сказала, что давно поняла, что я тебе... понравилась... Это не так? Она ошибалась? – Не знаю даже, что и сказать... Мне казалось, что я... ненавижу тебя... Мне хотелось разорвать тебя на куски и спалить к чертовой матери твой проклятый балкон, на который почему-то все, как назло, валилось и лилось! Вот скажи... – Он повернул к ней улыбающееся лицо. – Зачем ты размозжила мне стекло? Только честно! – Я не хотела, Петенька... Я собиралась просто зашвырнуть твой носок обратно вместе с... – Алена вдруг расхохоталась, – с куском торта... чтобы ты взял носок в руки, а там какая-то гадость... Ты сразу не понял бы, что это такое, и скривился бы от омерзения... Ой, не могу! – хохотала она, уже сотрясаясь всем телом. – Я представляла твое сморщившееся лицо, и мне было так смешно... ты даже не догадываешься, как... А гайка... она для тяжести... чтобы долетело... чтобы не упало вниз, как те джинсы... – Да-а-а, оно долетело... – отозвался Астахов и тоже весело рассмеялся. – Хотя это сейчас смешно, а тогда я, в общем... я готов был чуть ли не поджечь в отместку твою квартиру! Она вдруг перестала смеяться и сказала: – Ты назвал меня... хорьком... – Ерунда... Это имело отношение только к моей злости, не более того... Ты ведь тоже как-то гадко назвала меня... – Ты не помнишь, как? – Помню... – Я так не думаю больше... Ты самый лучший... – И ты прости меня за все... Я был кретином. Раиска все поняла, а я так и не мог понять до сегодняшнего вечера. Я действительно все время думал о тебе, хотел чаще видеть... Но мне казалось, что это от ненависти... то есть хочу видеть, чтобы лишний раз поругаться, чтобы уязвить... На самом деле мне другого хотелось... – А ты не сочиняешь сейчас, Петя, для красоты картины? Когда ты меня увидел у Раиски, то натуральным образом подавился! – Да, но... В общем, я подавился от удивления... – Разве так уж удивительно было увидеть меня в гостях у лучшей подруги? – с большим сомнением в голосе спросила она. – Я был уверен, что Раиса тебя не пригласила, поскольку не может не знать о нашей вражде, – ответил Астахов. – Но я удивился не тому, что ты пришла... – А чему? – Тому, что мне почему-то дыхание перекрыло при виде твоей легкой фигурки... – Ты тогда уже понял, что... – Нет... – А когда? – допытывалась она. – Когда я ушла на кухню? – Нет... Даже и не тогда... Мне казалось, что я пригласил тебя на танец из жалости. Все при своих половинах, а ты одна, несчастная такая, одиноко куришь в кухне. Дыму напустила, хоть топор вешай... – Так, может быть, ты и сейчас из жалости? – вскинулась Алена. – Дурочка... – ласково прошептал Астахов. – Да я, когда только прикоснулся к тебе, сразу голову потерял... Не поверишь, прямо в гостях у твоей подруги готов был на все... В лифте чуть не чокнулся... А уж о вагоне метро вообще не говорю... Но ведь и ты... – он опять коснулся рукой ее маленькой груди, – ты тоже... |