Онлайн книга «Шатер из поцелуев»
|
Николаев помог ей выйти из вагона и… молча пошел рядом. Не поцеловал и даже не обнял. Они прошли все так же молча весь состав. Около застекленных дверей зала ожидания Сергей остановился и предложил: – Давай зайдем тут… в кафешку… то есть в кофейню… кажется, так называется… – На вокзале? – удивилась Ольга, и к горлу сразу подступила тошнота. – Ну да… Я в Питере мало что знаю, а в этой кофейне очень хорошо расположены столики: далеко друг от друга, можно поговорить… Я тут пил кофе, когда только приехал. Ольге захотелось заплакать. Он пригласил ее в кофейню на вокзале. НА ВОКЗАЛЕ! Значит, ничего у них не получится. На вокзале не заключаются долгосрочные союзы. На вокзале все временное, текущее, переменчивое… Тут все наспех, на бегу… У людей на глазах… Сергей усадил ее за столик, стоящий в нише из стеклянных стен. Соседние столики действительно расположились на приличном расстоянии, но за стеклом, близко-близко к Ольге сновали пассажиры, провожающие и встречающие, и она ощутила себя будто выставленной напоказ в витрине. Прямо против нее с другой стороны стекла остановился маленький мальчик. Он лизал замороженный сок зеленого цвета. То и дело высовывающийся из маленького рта язычок уже тоже был зеленым. Ольга подумала, что никогда не купила бы такой отравы сыну, если бы он у нее был. Чужой сын тем временем продолжал лизать отраву и глазеть на Ольгу, словно на большую куклу. Она опустила глаза в стол. Николаев принес два кофе, а для нее еще и затейливое пирожное на плоской тарелочке. Ольгу тошнило от одного вида еды, но она принялась пить кофе, чтобы Сергей начал разговор первым, и он начал. – Зачем ты поехала в Петрозаводск? – спросил он. – Хотела попросить прощения, – ответила она. – За что? – Ольге показалось, что он только сделал вид, будто удивился. – Я, можно сказать, выгнала тебя, ни о чем не расспросив. – Значит, такова судьба, – ответил он и отпил кофе. – И это все, что ты можешь мне сказать? – Может быть, ты что-то еще хочешь сказать мне? – Я… я уже почти попросила прощения, но если ты не понял, я могу еще раз сказать: прости меня, Сережа… – Брось, Оля. Все случилось так, как должно было случиться. Я, знаешь ли, верю в судьбу. Я и в Питер ехал, что называется, на дурака: повезет – не повезет! – Но ведь ты сам говорил мне, что у нас все… получилось… – А потом выяснилось, что не получилось, – усмехнулся он. – И тебе даже не интересно, почему я тебя выставила? – удивилась Ольга. – Да я уже знаю. Мне Танюшка во всем призналась. Сказала, что к тебе и мать приходила, то есть жена моя бывшая, Ирина. – Вот видишь! Я не так уж и виновата… – Да разве я тебя виню, Оля? – А что же тогда? Николаев помолчал, еще несколько раз глотнул кофе, отставил чашку, подмигнул мальчишке, который продолжал их во все глаза рассматривать с другой стороны стекла, и сказал: – Понимаешь, ты умудрилась предположить, что я могу со столькими женщинами одновременно… – Но ведь… – Подожди, Оля, – перебил он ее. – После нашей ночи ты усомнилась… Я так не могу, понимаешь?! – Но тебя же не было… черт знает… сколько времени! – Да, мне пришлось улаживать некоторые дела, на что я совершенно не рассчитывал, а телефон сел. Старый уже. Аккумулятор совсем не держит. Потом я Ирину с дочками под дверями ждал, как идиот, а они к тебе побежали, а младшая, как оказалось, рядом на горке каталась… Такая вот ерунда получилась. Затем подарок тебе искал. Ничего умного не придумал. Купил… сама знаешь, что… от избытка чувств, а ты… Ты меня… В общем, это я кретин! Все, наверно, так и должно было случиться. Ничего не бывает просто так… Я в этом уверен, понимаешь? Мне жизнь сто раз доказывала, что надо следовать указующему персту судьбы! – Следуя этому указующему персту, ты должен был обходить Марата Артеменко стороной, а ты с ним подружился! Кстати, почему ты ничего не рассказал мне о нем? – Не знаю… Потом все равно рассказал бы… А что касается нашей с Маратом дружбы, то все нам далось непросто. Ты ведь ничего не знаешь… Ну… только то, что он рассказал. А он всего не расскажет, потому что это лишь наше с ним, армейское. Женщинам совать свой нос туда вообще не положено! – Допустим. Оставим Марата и ваше… армейское, – согласилась Ольга, хотя ее здорово покоробило, что, по его мнению, женщинам не все в этом мире позволено. – Но неужели ты от меня отказываешься только потому, что я один раз ошиблась? Ты что, никогда не ошибаешься? – Если ошибаюсь, то сам за это и расплачиваюсь! – Сережа! Ты ведь и сейчас начнешь платить, потому что ошибаешься! Я готова была полюбить тебя! Николаев сморщился и отвел взгляд в сторону. – Нет! Ты посмотри на меня! Сюда посмотри! – взмолилась Ольга и выложила на стол красную коробочку с кольцами. – Ты ведь не купил бы этого, если бы тоже не поверил, что… все серьезно… Ну разве не так?! Николаев повернул к ней голову, резко выдохнул и сказал: – Ну хорошо. Я скажу все, только ты постарайся понять это правильно. Ты побывала в общаге, где я живу, видела весь этот кошмар. Мне надоела соседская пьянь, в частности, уже известные тебе Колян с Зинаидой, осточертела вонь, лужи под дверями, отсутствие элементарных удобств и даже адреса! Я не хочу туда возвращаться. И вообще, я человек домашний. Мне нужна семья. Я не могу больше быть один. – Ну так ведь… – Оля! Не перебивай! Ты хотела правды, сейчас получишь ее. Она тебе не понравится, я знаю, но раз уж ты даже в Петрозаводск съездила, имеешь право знать все. Ольга замерла. Что же он хочет сказать такого, что ей не понравится? Она уже поняла, что он не собирается связывать с ней свою жизнь. Что же может быть еще хуже? – Так вот: у меня было два адреса в Петербурге, – сказал Николаев. – Твой и еще одной женщины. Я переписывался с вами двумя, даже писал примерно одно и то же. – Весь этот год? – оторопело спросила Ольга. – Весь. – Что… никак не мог выбрать? – Я и не выбирал. – То есть… – Ну… не знаю… Воспринимай второй адрес как запасной аэродром. Я страховался, потому что твердо решил съехать из своей общаги. – В столицу потянуло? – Дело не в этом. Так получилось, что на мое письмо ни одна петрозаводчанка не откликнулась. Я выбрал вас двоих не по питерской прописке, а потому что вы мне больше других понравились. Ты ведь тоже выбирала. Сама говорила. – Да… – подтвердила Ольга. – Только у меня не было так далеко идущих корыстных планов. – Если бы ты пожила в моем общежитии, думаю, у тебя они тоже появились бы. И потом, почему ты считаешь, что поиск любви – это не корысть? Корысть, Оленька, и еще какая! Вот я теперь в этом смысле совершенно бескорыстен! |