Онлайн книга «Волшебство по наследству»
|
– Нет! Он же вернул серьги! – А кольцо? – А что кольцо? – Яна почувствовала, как у нее ослабели ноги. – Кольцо-то не вернул! – Он говорил, что кольцо не брал! – выкрикнула Яна. – И ты ему веришь? – Верю! – Ну и очень зря! – Шереметьев отвернулся от Кузнецовой, чтобы идти в класс, но она так и не выпустила из рук его джемпер. – Витя, откуда известно, что кольцо взял Брыкун? – Странно, ты все знаешь, а об этом почему-то не догадываешься! – Настя сказала? – Вот именно, Настя сказала. – Но почему же она... Мне показалось, что она в Кольку влюблена... – А пошли вы все с вашими любовями знаешь, куда! – зло вырвался из ее рук Шереметьев. – Витя, можно тебя на минуточку? Яна услышала за спиной сладкий голосок Широковой и резко обернулась. Перед ней действительно стояла Юлька, фантастически красиво накрашенная и в новом кожаном пиджачке. – Некогда мне, – бросил ей Шереметьев небрежно, несмотря на такую ее феерическую красоту, и скрылся за дверями кабинета химии. Яна с торжеством посмотрела на расфуфыренную Широкову, но та, казалось, ничуть не огорчилась. – По-моему, тебя с твоей любовью только что послали подальше, – пропела она и небрежным жестом поправила жестко налакированную челку. Яна задохнулась от возмущения и ненависти, но сразу не нашла, что ответить, и Юлька продолжила: – И не вздумай стоять на моем пути! – Юль, а как же твоя старая любовь – Серега Николаев? – Яна постаралась вложить в этот вопрос как можно больше яда и презрения. – Все течет, все изменяется, – глубокомысленно изрекла Широкова. – Нравился Николаев, нравился, а потом вдруг раз – и разонравился. И тебя, Кузнецова, это совершенно не касается! Тебе стоит усвоить другое, а именно: я за Шереметьева готова выдрать тебе все твои золотые волосы! – Не стоит, – дрожа от гнева, ответила ей Яна. – Я с тобой драться не собираюсь. Не к лицу как-то... недостойно... – И правильно. Лучше Кольке в ментовку передачку снеси! Танька твоя Самохина – из грязи да в князи, то есть в Княгини, а ты из Графини – да во Брыкуни! – И Юлька захохотала так оглушительно и вызывающе, что Яна с трудом сдержалась, чтобы не вцепиться в ее блестящую от лака челку. * * * Вечером того же дня Яна Кузнецова сидела на заборе детского сада рядом с Колькой Брыкуном. – Конечно, отпустили, – сказал он. – Доказательств же у них нет. Да и к тому же я еще несовершеннолетний. Наверное, нельзя меня в КПЗ пихать. Хотя... не знаю... Сейчас вроде бы уголовная ответственность с четырнадцати лет наступает. – А тебе разве уже четырнадцать? – Забыла, что ли? Мы же перед Новым годом отмечали, в декабре у меня день рождения. Я же Козерог по гороскопу. – Действительно забыла, – вздохнула Яна. – Вот как ты ко мне отвратительно и наплевательски относишься! Ничего не помнишь! – Можно подумать, что ты помнишь, когда у меня день рождения! – Еще бы мне не помнить... Конечно, помню – восемнадцатого мая! – И Коля опять ввернул свое: – Не так ли? – и опять убедился, что это выражение обезоруживает абсолютно любого. Яна тоже не нашла, что ответить. – Сейчас в четырнадцать можно уже и паспорт получить, – продолжил он. – А ты получил? – Не-а, успею еще. – Ой, Колька! Я вспомнила! – ужаснулась Яна. – Ты ведь сказал, что Козерог по гороскопу... – Ну! – Витя говорил, что Козерогам ни в коем случае нельзя носить сапфир. – Можно подумать, что я ношу! – Я думаю, что даже и держать его при себе опасно. Видишь, с тобой без конца всякие неприятности приключаются! Ты бы мне признался про кольцо, а то как бы еще хуже не было... Мы с тобой вместе придумаем, как из всего этого выкрутиться. Ты, главное, скажи, куда его дел? – Ну, Янка, ты даешь! Сказал же, что кольцо не брал. Если уж ты мне не веришь, то что про ментов говорить! – Где же оно тогда? – А я знаю? – Коль, – не унималась Яна, – а почему тебя Настька сдала? Все уши мне про тебя прожужжала, а сама... – Испугалась, наверное, когда ломаные серьги увидела. – А ты в милиции признался про серьги? – А что мне было делать? – И что же ты сказал? – насторожилась Яна. – Как есть, так и сказал, – буркнул Колька. – И про меня сказал? – За кого ты меня все время принимаешь? Сказал, что девочка одна очень нравится, вот я и хотел ей подарить. А что за девочка – их не касается. – А что милиционеры? – Хихикали, – зло сказал Колька. – Эти взрослые нас чуть ли не за грудных держат. – С чем тебя отпустили-то? – С тем, что еще вызовут. – Боишься? – Нет. Я же вернул, что взял. – Но ведь серьги-то сломаны! – Сказал, что летом в трудовом лагере заработаю на ремонт. – А они? – А они ничего. Пока отпустили. О! Гляди, граф твой чешет! Яна повернула голову. К ним действительно подходил Шереметьев. Она спрыгнула с забора, вытащила из куртки два блестящих драгоценных камня и протянула их Витьке. – Возьми, – сказала она. – Наверное, их можно вставить обратно. Витька довольно чувствительно шлепнул ее по руке. Камешки выпали и тут же затерялись в жесткой прошлогодней траве, не так давно освободившейся от снега. – Ты что? Зачем? – Яна плюхнулась на колени и зашарила руками в траве. – Кольке же придется платить! – До чего же у тебя, Кузнецова, любвеобильное сердце: и на Князева его хватает, и на этого... златокрада! – Шереметьев кивнул на Брыкуна и пошел по направлению к своему дому. Колька птицей слетел с забора, но Яна, резко поднявшись с колен, не дала ему броситься вслед за Витькой. – И все-таки я как-нибудь еще раз врежу твоему графу прямо в его графские зубы! Ты не сомневайся! – пообещал Яне Колька и, вздохнув, тоже принялся искать в траве камни. * * * Яна уже вызвала лифт, когда вдруг услышала из-под лестницы срывающийся шепот: – Яна, Яна, постой... – Кто тут? – вздрогнула Кузнецова. Из-под лестницы выползла заплаканная Настя с красным носом и дергающимися губами. |