Онлайн книга «Подозревается в убийстве»
– Понятно. – И могу повторить, что я никого не подвожу. Тем более женщин. Колльберг поднял голову. – Почему? – Что «почему»? – Почему ты сказал: «Тем более женщин»? Лицо Бенгтссона изменилось, посуровело. И взгляд его был уже не безразличным. Но что он выражал? Ненависть? Отвращение? Страсть? Осуждение? Возможно, безумие. – Отвечай, – сказал Колльберг. – У меня было много неприятностей из-за женщин. – Это нам известно. Но ведь больше половины человечества составляют женщины, от этого никуда не денешься. – Женщина женщине рознь, – возразил Бенгтссон. – Мне почти одни скверные попадались. – Скверные? – Вот именно. Скверные люди. Недостойные представительницы своего пола. Колльберг безнадежно уставился на окно. Псих, да и только. Но что это доказывает? Вот на груше в двадцати шагах от дома повис, словно обезьяна, фотограф из газеты – можно считать его нормальным? Наверно, можно. Колльберг глубоко вздохнул и обмяк. Мартин Бек с присущей ему методичностью продолжал: – Оставим пока эту тему. – Оставим, – согласился Фольке Бенгтссон. – Не будем заниматься общими рассуждениями, обратимся к фактам. Вы вышли из почты всего через несколько минут после нее, так? Что было дальше? – Я сел в машину и поехал домой. – Прямо сюда? – Прямо сюда. – Теперь следующий вопрос. – Слушаю. Мартин Бек был недоволен собой. Почему он никак не может заставить себя говорить «ты»? Колльберг смог, и у Рада это звучало вполне естественно. – Машина должна была проехать мимо Сигбрит Морд, либо когда она стояла на остановке, либо в непосредственной близости от нее. Фольке Бенгтссон молчал. Мартин Бек услышал свой собственный голос: – Фру Морд при этом было видно? – Вопрос-то простой, Фольке, проще некуда, – сказал Рад. – Видел ты Сигбрит или не видел? Бенгтссон подумал еще, наконец вымолвил: – Я ее видел. – Чуть громче, пожалуйста, – попросил Мартин Бек. – Я ее видел. – Где именно? – На автобусной остановке. Может быть, несколько шагов не доходя остановки. – Один свидетель утверждает, что машина притормозила около остановки. Может быть, даже остановилась. Убегали секунды. Время шло. Все стали на минуту старше. Наконец Бенгтссон тихо произнес: – Я видел ее и, возможно, сбавил ход. Она шла вдоль правой обочины. Я всегда стараюсь ехать осторожно и притормаживаю, когда обгоняю пешехода. Может быть, так было и на этот раз, я не помню. – Машина шла так тихо, что совсем остановилась? – Нет, я не останавливался. – А со стороны могло показаться, что машина остановилась? – Не знаю. Честное слово, не знаю. Знаю только, что я не останавливался. Мартин Бек повернулся к Раду: – Кажется, он только что говорил, что старается ехать быстрее, когда запаздывает? – Говорил, точно. Мартин Бек снова обратился к убийце. Черт возьми, он в самом деле уже думал о нем как об убийце. – Посещение почты не было задержкой, которая потом вынуждала бы поторапливаться? – Я всегда захожу на почту по средам, – спокойно ответил Фольке Бенгтссон. – Во-первых, отправляю письмо матери в Сёдертелье. Ну и еще дела бывают. – Сигбрит Морд не садилась в машину? – Нет. Честное слово, не садилась. Вопрос был наводящий, но в обратном смысле. – Или Сигбрит Морд все же села в машину? – Нет, не села. Я не останавливался. – Еще вопрос. Может быть, Сигбрит Морд помахала рукой или сделала еще какой-нибудь знак? Снова воцарилась мучительная, непонятная пауза. Бенгтссон молчал. Смотрел в глаза Мартину Беку и молчал. – Сигбрит Морд сделала какой-нибудь знак, когда увидела машину? Еще кусок жизни ушел в небытие. Мартин Бек думал о женщинах и о том, на что можно было потратить это время. Снова на выручку пришел Рад. Он рассмеялся и сказал: – Ну что ты молчишь, Фольке? Махала тебе Сигбрит или нет? – Не знаю, – ответил Бенгтссон. Так тихо, что они едва расслышали. – Не знаете? – повторил Мартин Бек. – Да, не знаю. – Почему ты не хочешь говорить ему «ты»? Уж больно вычурно получается, – сказал Рад. – Не могу, – ответил Мартин Бек. Это была правда. Он не мог. Хорошо хоть, хватает духу быть честным. – Ладно, не можешь, так не можешь, – вздохнул Рад. – Кто за правду горой, тот и герой. Всяк правду хвалит, да не всяк ее сказывает. Колльберг слегка опешил. – Народная мудрость, – объяснил Рад, смеясь. Фольке Бенгтссон не смеялся. – Итак, Бенгтссон знаком с Сигбрит Морд. Не может быть, чтобы вы никогда не думали о ней как о женщине. Я задам вопрос и хочу услышать честный ответ. Какого мнения Бенгтссон о ней? Как о женщине… Молчание. – Отвечай, – сказал Рад. – Фольке, ты должен ответить. Только по-честному. – Иногда я думаю о ней как о женщине. Изредка. – Ну и? – поторопил его Мартин Бек. – По-моему, она… – Что она? Фольке Бенгтссон и Мартин Бек смотрели друг другу в глаза. У Бенгтссона – голубые. У Мартина Бека (ему ли об этом не знать) – серо-голубые. – Отвратительная, – сказал Фольке Бенгтссон. – Безнравственная. Животное. От нее разит. Но я вижусь с ней часто. А думал вот так только два или три раза. Вы это хотели от меня услышать? – спросил Фольке Бенгтссон. – Ты отнес ей яйца в пятницу? – Нет, я же знал, что ее нет. Они помолчали. – Вы меня мучаете, – сказал Фольке Бенгтссон. – Но я на вас не в обиде. Такая уж у вас работа. Моя работа – торговать рыбой и яйцами. – Верно, – мрачно произнес Колльберг. – Мы мучили тебя раньше и теперь мучаем. Я в тот раз сломал тебе руку. Ни за что ни про что. – Ничего, она быстро срослась. Совсем зажила, честное слово. Вы приехали, чтобы забрать меня? Мартина Бека вдруг осенило. |