Книга Со стыда провалиться, страница 14 – Робби Робертсон

— Отличный совет от молодого литератора из Шотландии. Наш гость рассказал о своей книге про его дедушку и других родственников. Спасибо, что пришли к нам.

Раздались жидкие аплодисменты, больше похожие на шум дождя, я без единого слова прошел между рядами зрителей и покинул студию. Вскоре я уже сидел в машине, отвернув к окну оранжевое лицо, и мы ехали по улицам Чикаго — водитель, далекий от мира писательского унижения и позора, и я на заднем сиденье, мечтая о новой жизни в иглу где-нибудь на севере Гренландии.

По правде говоря, писателям остается лишь жаловаться друг дружке на те унижения, которые они вынуждены сносить: выступление перед аудиторией из двух человек, раздача автографов, на которую никто не приходит, общение с читателями, интересующимися единственным вопросом: «Где вы покупали лак для ногтей?» (стянула удочери, если вам так любопытно). В сущности, всем плевать, что ты сидишь, одинокая и никому не нужная, среди стопок своих книг и что за два часа к твоему столику подошла только одна женщина, да и та пыталась подсунуть изданную на собственные деньги брошюру о чудесном опыте излечения от рака груди. Никого не волнует, что ты сидишь в темноте, на безлюдном вокзале в Ньюарке, а из развлекательного чтива имеется лишь трепещущее на ветру объявление «Зверское нападение: свидетелей просят обращаться в полицию», которое ты разглядываешь до тех пор, пока не сообразишь, что последний поезд уже ушел.

В этих неприятных переживаниях, однако, присутствует некоторая экзистенциальность, безусловно, знакомая и тем, кто не связан с литературой. Несмотря на то, что унижение — одна из писательских прерогатив, испытывать его доводилось каждому. Конечно, писатель делает себя уязвимым, когда представляет свое творение критическому или того хуже — равнодушному взгляду общественности. Это своеобразная сделка: люди тратят свои деньги и драгоценное время на чтение книг про вымышленных героев, и за подобную дерзость мы вынуждены расплачиваться.

Помню одну корпоративную вечеринку, когда (очевидно, в обмен на салат из свежей капусты и яйца по-шотландски в колбасном фарше) сотрудников книжного магазина уломали заказать солидное количество наших книг. Среди прочих там был продавец из «Уотерстоуна» ^[21], небритый тип с серьгой в ухе и снисходительным выражением лица «Я-читаю-только-Дона-де-Лилло» ^[22]. Вдобавок он был изрядно пьян.

Наклонившись ко мне, он заявил:

— Вы пишете любовные романы?

— Нет, — удивилась я.

— А я говорю, пишете.

— Вы читали хоть один мой роман?

— Нет, — заплетающимся языком проговорил он. — Но я точно знаю.

— С чего вы взяли?

— Потому что вы стареющая тетка в леопардовой майке.

На этот выпад я ответила с достоинством, которого он, пожалуй, не заслуживал:

— Может, я и романтик, но это отнюдь не означает, что я пишу любовные романы.

«Общенациональный презентационный тур», как правило, ограничивается парой-тройкой выступлений перед публикой с продажей книг и раздачей автографов, а также двухминутным интервью на местном канале Би-би-си в Хамберсайде.

Никогда разрыв между обещаниями и действительностью не ощущается так глубоко, как во время презентационной поездки по стране — по крайней мере это я знаю по собственному опыту.

Почти с нежностью мне вспоминается один эпизод: дождливым будничным днем в торговом центре Мейденхеда проходила презентация моего романа. Посетителю, купившему мою книгу, полагалась бесплатная упаковка цветочного мыла «Крабтри и Эвелин» и бокал вина. Иными словами, покупателям фактически приплачивали, чтобы они разбирали книги. Но даже с этими приманками за целый час возле меня не остановился ни один человек.

— Прямо и не знаю, в чем дело, — вздохнула администраторша. — Неудобно получилось. На прошлой неделе у нас был Рольф Харрис ^[23], так люди стояли в очереди по полтора часа. — Она почему-то решила, что меня это утешит.

Еще через полчаса ко мне наконец подошла женщина с синдромом Дауна.

— У вас продаются колготки? — спросила она.

Я объяснила ей, как найти ближайший отдел «Дороти Перкинс» ^[24], и она удалилась. Больше никто ко мне не обращался, и я пошла домой.

Часто на встречу с читателями приходится ехать в несусветную даль. Договориться о том, чтобы по приезде тебя покормили, всегда нелегко. С напитками дело обстоит еще сложнее. Однажды я поехала в Фолкстон на литературный фестиваль — скромное мероприятие в холле разорившегося отеля на берегу моря. В качестве угощения нам выдали блюдечко жареного арахиса — предполагалось, что я и еще двое писателей должны разделить его на троих. Мы выехали из Лондона еще днем, а вернуться должны были не раньше полуночи, но организатор мероприятия, по-видимому, сочла, что писателям, как «ситроену 2CV», почти не требуется дозаправки. А также денег. Как сказали каждому из нас по отдельности: «Спасибо, что отказались от положенного гонорара». (Общеизвестный факт: писатели выступают задаром. Попробуйте заикнитесь о том же водопроводчику.)

Еще помню библиотеку в Мидленде, куда меня пригласили на литературные чтения. Как бы далеко ни располагалась библиотека, можно считать удачей, если после выступления тебе нальют кружку «Нескафе», однако на этот раз мне позвонили заранее и спросили, не пожелаю ли я чего-нибудь перекусить и выпить. Я сказала, что сандвич и бокал вина меня вполне устроят. Через несколько дней снова зазвонил телефон.

— Мы разглядывали вашу фотографию и все думали, не вегетарианка ли вы.

— И к какому выводу вы пришли?

— Нет, вы не вегетарианка.

Я восприняла это как комплимент.

На другом конце провода сказали:

— Мы решили купить вам в «Марксе и Спенсере» бутерброд с лососем, если вы не против.

— Замечательно, — ответила я.

Через две недели я села в поезд и приехала в Мидленд, где меня ждала толпа библиотекарей, мой сандвич и невероятная суматоха.

— Мы купили для вас бутылку вина, — сообщили мне, — но не можем найти штопор.

Далее последовали масштабные поиски штопора.