Онлайн книга «Восхождение Ганнибала»
Момун точно лежал здесь: Ганнибал чувствовал его запах. Мальчик ждал, чтобы Попиль зажег свет, и думал: «Интересно будет посмотреть, какую паузу этот полицейский сочтет достаточно драматичной…» – Как ты считаешь, ты узнал бы Поля Момуна, если бы снова его увидел? – Я постараюсь, господин инспектор. Попиль зажег свет. Хозяин похоронного бюро уже снял с Момуна одежду и положил в бумажные мешки – как ему было указано. Он зашил ему низ живота грубым швом, подложив внутрь кусок резины от дождевика, и прикрыл обрубок шеи полотенцем. – Помнишь татуировку на руке мясника? Ганнибал обошел вокруг стола. – Да. Только я не читал надпись. Мальчик пристально смотрел на инспектора Попиля поверх трупа мясника. Он отметил, что в глазах полицейского зажегся огонек понимания. – Что там написано? – спросил инспектор. – «Вот моя, а где твоя?» – Может, точнее было бы написать «Вот твое, а где моя?». «Вот твое первое убийство, а где же моя голова?» Как тебе кажется? – Мне кажется, это как-то не достойно вас. Во всяком случае, я на это надеюсь. Неужели вы ожидаете, что его раны станут кровоточить в моем присутствии? – Что такого сказал мясник этой даме, что заставило тебя потерять рассудок? – Это не заставило меня потерять рассудок, господин инспектор. Грязный рот мясника оскорбил всех, кто это слышал, и меня в том числе. Он был предельно груб. – Что он сказал, Ганнибал? – Он спросил, правда ли, что у япошек писяк идет наперекосяк, господин инспектор. Он обратился к леди Мурасаки «Эй, япошка!». – Наперекосяк. – Инспектор Попиль провел пальцем над швом на животе Поля Момуна, почти касаясь кожи. – Наперекосяк – вроде этого? Инспектор вглядывался в лицо Ганнибала, словно ища в нем чего-то. Не нашел. Не нашел вообще ничего и задал еще один вопрос: – Какое чувство ты испытываешь, видя его мертвым? Ганнибал заглянул под полотенце, прикрывавшее шею. – Чувство отдаленности, – ответил он. Установленный в полицейском участке полиграф деревенские полисмены видели впервые в жизни; неудивительно, что он вызвал у них живейшее любопытство. Оператор, приехавший из Парижа вместе с инспектором Попилем, хлопотал вокруг аппарата, настраивая, прилаживая, подгоняя то одно, то другое, зачастую лишь для пущего театрального эффекта, а по мере того, как нагревались трубки, запах разогревшейся изоляции смешивался с заполнявшим помещение запахом пота и сигаретного дыма. Но вот инспектор, пристально следивший за тем, как Ганнибал наблюдает за полиграфом, приказал всем покинуть помещение: в комнате остались только трое – мальчик, сам инспектор и оператор. Оператор подсоединил датчики к Ганнибалу. – Назовите ваше имя, – сказал он. – Ганнибал Лектер. – Голос мальчика звучал скрипуче. – Ваш возраст? – Тринадцать лет. Заполненные чернилами самописцы гладко скользили по бумаге. – Как долго вы являетесь постоянным жителем Франции? – Шесть месяцев. – Вы были знакомы с мясником Полем Момуном? – Мы не были представлены друг другу. Самописцы не дрогнули. – Но вы знали, кто он такой? – Да. – У вас произошла ссора, то есть драка, с Полем Момуном на рынке, в четверг? – Да. – Вы посещаете школу? – Да. – В вашей школе требуется ношение формы? – Нет. – Есть ли у вас какое-либо сознание вины по поводу смерти Поля Момуна? – Сознание вины? – Отвечайте только «да» или «нет». – Нет. Горные пики и долины на чернильных строках оставались неизменными. Ни подъема давления, ни учащения сердечного ритма, дыхание ровное и спокойное. – Вы знаете, что мясник мертв? – Да. Оператор вроде бы подогнал что-то в аппарате, покрутив ручки полиграфа. – Вы изучали математику? – Да. – Вы изучали географию? – Да. – Вы видели труп Поля Момуна? – Да. – Вы убили Поля Момуна? – Нет. Никаких признаков изменения зубцов на чернильных строчках. Оператор снял очки – знак инспектору Попилю, что испытание окончено. На место Ганнибала сел всем известный взломщик из Орлеана, человек с богатым уголовным прошлым. Взломщик ждал, пока оператор полиграфа и инспектор Попиль совещались в коридоре за дверью. Попиль развернул бумажную пленку. – Пустое дело. – Мальчик ни на что не реагирует, – сказал оператор. – Он либо сирота военного времени с притупленными восприятиями, либо у него чудовищное самообладание. – Чудовищное, – согласился Попиль. – Хотите сначала проверить взломщика? – Он меня не интересует, но мне надо, чтобы вы его проверили. И может, я захочу дать ему пару-тройку оплеух на глазах у мальчишки. Вы меня понимаете? Вниз по склону холма, по дороге, ведущей в деревню, с выключенным мотором и без света, спускался мопед. На седоке был черный комбинезон и широкополая черная шляпа. В полной тишине мопед обогнул угол дома в дальнем конце пустынной площади, скрылся на миг за почтовым фургоном, стоявшим перед зданием почты, и двинулся дальше – седок усердно работал педалями, так и не включив мотор, пока не добрался до того места, где ведущая прочь из деревни дорога взбиралась на холм. Инспектор Попиль и Ганнибал сидели в кабинете комиссара полиции. Инспектор прочел ярлык на бутылке с водой, способствующей пищеварению, и подумал, не следует ли ему налить и себе стаканчик. Затем он положил рулон бумажной пленки с данными полиграфа на стол и подтолкнул его пальцем. Пленка развернулась, демонстрируя длинную линию небольших зубцов. Эти зубцы казались инспектору предгорьями некоей вершины, скрытой облаками. – Это ты убил мясника, Ганнибал? – спросил он. – Можно задать вам вопрос? – Да. – От Парижа сюда путь неблизкий. Ваша специальность – расследование убийств мясников? – Моя специальность – военные преступления, а Поль Момун подозревался в совершении нескольких. Военные преступления не заканчиваются с войной, Ганнибал. – Попиль замолчал и принялся читать надписи на каждой стороне пепельницы. – Возможно, я понимаю твою ситуацию лучше, чем ты предполагаешь. – А какова моя ситуация, господин инспектор? |