Онлайн книга «Дневник осени»
|
– С придурками поаккуратнее, – предупреждает ее Джей-Джей. – Мне лично нравятся комиксы про девушек-вампиров. Джек впервые поднимает на меня глаза: – А, привет! Это ты плюнула жвачку на парту Кэрри Амерник на уроке французского? Молодец! Она гадина. – Не каждая девчонка, которая дает тебе от ворот поворот, гадина, – говорит Амалита. Потом она поворачивается ко мне и произносит: – Esta como una cabra [9]! А все потому, что она отвергла Джека, а с Джей-Джеем пошла на свидание. – Ты говоришь по-испански? – спрашиваю я. – Ладно, она не гадина, – замечает Джек. – У нее просто дерьмовый вкус. – Или ей не очень интересно обсуждать злодейские планы захвата Мегалополиса, – говорит Джей-Джей. – Метрополиса, чувак. – Джек поворачивается ко мне, но указывает на Джей-Джея: – Он настоящий… – Кто? Ну тогда ты – просто… Амалита останавливает его жестом и обращается ко мне: – Si. Y tu [10]? – Solo un poco [11], – отвечаю я. – Я наполовину кубинка. – Я тоже! – говорит Амалита. – Во мне каких только кровей не намешано: невероятная пуэрториканско-мексиканско-эквадорско-еврейская смесь. Со стороны матери у меня в роду есть пуэрториканцы, мексиканцы, эквадорцы и кубинцы, а вот со стороны отца – никакого смешения кровей. – В моей семье, наоборот, разнообразие по отцовской линии, – говорю я. – По национальности он у меня… Он был. Был. Я смахиваю слезы в надежде, что никто этого не заметит. – Дай-ка мне рассмотреть твое лицо, – просит Амалита. Плохая идея! В этом случае она скажет какую-нибудь хрень про мою шишку на лбу, а я, клянусь, больше уже не могу о ней слушать. Но в эту минуту у меня нет сил на сопротивление, а в ее глазах светится решимость. Я наклоняю голову, и, когда Амалита резко садится и берет меня руками за подбородок, ее серьги и браслеты громко звенят. – Вот что я тебе скажу, – заключает она после довольно продолжительного молчания. – Тебе идет натуральность. Замени помаду на блеск для губ. Персиковый. Забудь о тенях. Используй коричневую подводку для глаз. Растушевывай ее сверху после нанесения. А снизу припудривай, но только очень тонким слоем. Сейчас грим у тебя разве что не течет по лицу. А надо совсем чуть-чуть, чтоб не быть похожей на клоуна. Если слегка припудрить, будет в самый раз. Немного бронзатора сюда, на выступающие части щек. Я вижу, ты кладешь слишком много. А нужно буквально капельку, остальное убрать. Мы пойдем после школы в торговый центр и максимум за пятьдесят долларов купим тебе все, что нужно. И еще немного геля с арникой. Нанесешь на лоб, приложишь на ночь компресс со льдом, и к утру опухоль спадет. На этот раз я даже не успеваю почувствовать подступающих слез. А сразу начинаю плакать. Странно. Ведь она просто подсказала мне, как лучше краситься. Теперь наверняка решит, что я сумасшедшая. Я крепко сжимаю кулаки и стараюсь сделать глубокий вздох. Еще немного, и мне удастся взять себя в руки. Я промокаю глаза салфеткой и пытаюсь сгладить все смехом. – Извините меня, – говорю я. – Глупо получилось. Амалита, Джей-Джей и Джек обмениваются взглядами, без сомнения ища пути отхода, чтобы насладиться остатком обеденного времени без меня. Амалита кладет свою руку на мою. – Нам очень жаль твоего отца, – мягко произносит она. К моим глазам опять подступают слезы, и мне приходится судорожно сглотнуть, чтобы не разреветься. – Откуда вы знаете? – Я тебя прогуглил, – сконфуженно отвечает Джек. – В начале перемены. Джей-Джей говорил о тебе не затыкаясь, вот я и… Он замолкает, потому что Джей-Джей ущипнул его за руку. Лицо Джей-Джея стало такого же цвета, как и его обгоревшая шея. – Мы нашли статью о собачьем приюте твоей мамы, – объясняет он. – И там рассказывалось, что произошло. Мне правда очень жаль. Я не знаю, что он имел в виду – что ему жалко моего отца или что он наводил обо мне справки. Я знаю ту статью, которую нашел Джек. Маме пришлось серьезно потрудиться, чтобы организовать открытие в Авентуре отделения приюта «Питомцы Фоллз» еще до нашего отъезда из Мэриленда, и она с удовольствием дала интервью. Она просто не ожидала, что позже статья пополнится трагическими фактами. Вообще-то это даже неплохо, что кому-то здесь все известно. Правда, сама я не могу говорить на эту тему без слез. Поэтому я просто киваю. – О, черт! Джей-Джей произносит это едва слышно, и я сначала подумала, что он обращается ко мне. Но потом я понимаю, что он смотрит на Амалиту, которая поднимается на ноги. – Тейлор! – зовет она и машет рукой. – Эй, это я! Не хочешь к нам присоединиться? – Смерти нашей хочет, – пробормотал Джек. Я проследила за тем, куда смотрит Амалита, и у меня в животе все перевернулось. Она зазывает к нам Мисс Супермодель, с которой я познакомилась на первом уроке. Та стоит вместе с высокой блондинкой, великаном из класса и еще парочкой его друзей – таких же здоровяков. – В чем дело, Тей? – кричит Амалита. – Ты что, потеряла слух и зрение вместе с памятью? Я здесь! Люди вокруг начинают глазеть. Блондинка, похоже, в ярости. Она и Супермодель о чем-то переговариваются, но они слишком далеко, чтобы можно было что-нибудь расслышать. Парни взяли их в плотное кольцо, как рассерженные телохранители. Наконец, блондинка качает головой и направляется к нам. – По крайней мере, она одна, – заметил Джек. – Ам, пусть идут себе, куда шли, – советует Джей-Джей. – Ничего хорошего из этого не получится. Если Амалита и слышала его слова, то виду она не подала. Она ожидает приближения девушки с широкой улыбкой на лице. – Что происходит? – спрашиваю я Джей-Джея. – Это Тейлор Дэнпорт, – отвечает он, кивая на блондинку. – Они с Ам были лучшими подругами, но три месяца назад Тейлор отшила ее и стала тусоваться с Ринзи [12]. – Ринзи? – Так мы называем Марину Треску. Брюнетку. – Она гадина, – говорит Джек. – А вот на сей раз это правда, – комментирует Джей-Джей. – С этим не поспоришь. |