Онлайн книга «Беременность не болезнь»
|
Я даже не сразу заметил, что наступила зима. И это была не самая поразительная новость, которая меня ожидала. Однажды вечером я открыл файл с книгой, подсчитал знаки и объявил: – Все, объема хватает. Можем закругляться. Я ожидал протестов со стороны Кати – свадьба между героями виднелась только в долгосрочной перспективе. Однако она быстро согласилась: – Хорошо. А то мне через неделю в больницу ложиться. Вот так, совершенно неожиданно, я узнал, что через две недели стану отцом. * * * Знаете, чем роды отличаются от любой другой операции? Своей неотвратимостью. И неважно, сама рожаешь или тебе делают операцию, все равно понимаешь, что не сбежишь, не скроешься. Если бы можно было в последний момент отказаться, я думаю, что население земного шара бы уполовинилось. Самое страшное – это последняя неделя. Ожидание убивает, натягивает нервы, парализует мозг. Сегодня? Или завтра? Если я сейчас лягу спать, то где проснусь? Это уже схватки? А теперь это уже схватки? А вот это уже точно схватки! Или нет? – Тебе хорошо, ты второй раз рожаешь, не так страшно, – завистливо говорит соседка по палате. – Наоборот, еще страшнее. Это первый раз еще не знаешь, как это будет, питаешь иллюзии… Молоденькая соседка бледнеет и отворачивается к стенке. – Ты не волнуйся, – пытаюсь я ее подбодрить, – все будет хорошо. – А если нет? – То плохо. Шучу. Девушка смотрит на меня прозрачными глазами и вдруг начинает хохотать. До слез. Через полчаса у нее начинаются схватки, ее уводят. Но за это время мы становимся родными, людьми, хотя даже не спросили друг у друга имена. Все спросили: мальчик или девочка, как назовешь, как прошла беременность, что сказали на УЗИ и тому подобное, а вот собственные имена спросить забыли. Наверное, обе понимали, что все равно не запомним. Я бодрюсь. Рассказываю всем смешные истории про ремонт. Делаю вид, что страшная оптимистка. Днем получается отвлечься, а ночью приходят дурные мысли. Среди ночи звоню Наташке. – Наташ, если со мной что-нибудь случится, ты позаботишься о Машке? – Непременно, – отвечает добрая подруга, – я подберу ей детдом посимпатичнее. – Ты злая. – А ты не дури голову. Спи. Что может быть страшнее врача? Врач, который шутит. К исходу тридцать девятой недели беременности мне сообщают, что рожать не дадут, будут оперировать. – Когда? – Скоро. – Когда скоро? – Да вы не волнуйтесь, беременной от нас еще никто не уходил. Врачи смеются… Я бессмысленно шатаюсь по коридорам больницы, захожу на этаж, где лежат женщины с детьми, через стеклянную дверь смотрю на туго запеленатые «батончики», которые развозят по палатам. Неужели у меня в животе ребенок? Как она там помещается? Сергей приходит, приводит Машу. Машка ноет, что ей без меня плохо, кричит животу: «Наташка, вылезай!» Сергей все делает очень бодро: бодро говорит, бодро ходит, бодро рассказывает, как все будет хорошо. А глаза больные и вздрагивает при каждом стуке. Я боюсь ему лишний раз звонить, потому что теперь вместо «Алло» он орет в трубку «Что случилось?». А я каждый раз отвечаю «Пока ничего». – Ну все, осталось самое простое! – сказал я и улыбнулся. – Девять месяцев мучений позади, всего пару дней поваляться на койке, и все. Все обязательно будет хорошо. Просто образцово-показательно! Телефонный звонок заставил меня подпрыгнуть на месте. – Извини, – сказал я зеркалу (именно к нему был обращен мой успокаивающий монолог),- я на минуточку. Алло? Звонила Катя. – Привет! – сказала она. Не «Мяу!», не «Ну как ты там?», не «Слушай, я забыла дома важную хреновину» – именно «Привет!». И голос такой… напряженный. Какбудто она два часа рыдала, а теперь делает вид, что все хорошо. Я все понял. Случилась беда. – Ничего не скрывай,- попросил я, – что произошло? – Да ничего. – Какие-то отклонения? Когда у тебя последний раз был врач? – Только что. – В половине девятого вечера? Почему ты вызвала врача? Начались схватки? Отошли воды? – Какие воды? Да все нормально! Врач был не прямо сейчас, просто я спала, поэтому кажется, что недавно. «Она не хочет жаловаться, – сообразил я. – Видимо, ей нужна моральная поддержка. Отлично, организуем». – Вот и хорошо, моя умница! Я просто уверен, что у тебя все пройдет без сучка без задоринки! То есть у нас все пройдет. У меня предчувствие. – Какое предчувствие? – голос Кати напрягся. – Что у тебя не окажется никакой патологии! Ни преждевременных родов, ни обвития пуповины… – Слушай, где ты этого набрался? «Воды», «пуповина», «патология»? – Патологии не будет,-для убедительности я сделал амплитудный жест рукой. Груда журналов «Здоровье», «Мать и дитя» и родственных им грохнулась со стола. – Ты упал? – Да все отлично! Ты только не волнуйся! У меня отличное настроение. И самочувствие. Прижав трубку плечом, я попытался собрать красочные СМИ с пола, задел стул с одеждой, но успел поймать его у самого пола. Но Катя все-таки услышала вырвавшееся у меня экспрессивное междометие. – Сергей, – попросила она, – ляг куда-нибудь. Желательно на пол. – Почему на пол? – Оттуда труднее всего свалиться. «Она хочет сообщить шокирующую новость!» – понял я. – Кошка! Если нужны какие-то особенные лекарства или особенное оборудование, ты только скажи… – Сейчас скажу. Если ты перестанешь трещать. Я заткнулся. В трубке нависла подозрительная тишина. – Катя! – не выдержал я. – Ты почему молчишь? Схватки начались? Я сейчас еду! – Еще раз так заорешь, точно схватки начнутся. Так, что-то я хотела… На сей раз я закусил губу, чтобы не прерывать затянувшееся молчание. – А Машка где? – наконец отозвалась роженица, и я судорожно вздохнул. – У подружки. Кажется в сто восемнадцатой. Или в сто двенадцатой. Я снова замер. – Ага, вспомнила. Слушай, я забыла дома желтенький пакетик с… нужными вещами. Он должен лежать возле дивана. Или на столе. Ну, где-то там. Найди, ладно? День операции подошел незаметно. Несмотря на то, что до него оставалось еще два дня. |