Онлайн книга «От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868-1918»
|
Вслед за тем в течение года были постепенно заменены еще десять офицеров. Забыл упомянуть, что еще осенью 1880 года из состава милиции были командированы в Петербург, в Академию Генерального штаба три младших офицера, болгары Радко-Димитриев, Цанков и Волнаров. Все трое успешно окончили академию и вернулись обратно уже с правами офицеров Генерального штаба. Радко-Димитриев, в войну 1912–1913 годов командовал болгарской армией, наступавшей на Адрианополь, разбил турок под Люле-Бургасом и захватил Адрианополь. После войны переехал в Россию со всей семьей, принял русское подданство и в Великую войну 1914–1917 годов командовал сначала 8-м корпусом, а затем 3-й армией. Во время революции в 1918 году был убит на Кавказе. Летом 1881 года наступил кризис в политической жизни Болгарии, и так как он заметно отразился и на внутренней жизни Восточной Румелии, то я вкратце поведаю о нем. Еще в первый год своего служения князь Александр Баттенберг обратился к государю Александру II с просьбой об изменении Тырновской конституции. Государь запросил мнение князя Лобанова, который указал, что не прошло и года, как князь Александр присягнул этой конституции и потому обязан ее соблюдать. Просьба была отклонена. По воцарении императора Александра III князь повторил свою просьбу и получил разрешение на созыв Великого народного собрания, которое должно было приостановить действие Тырновской конституции и даровать князю особые полномочия сроком на семь лет. Когда князь объявил военному министру о задуманном перевороте, генерал Эрнрот, заменивший генерал-майора Паренсова, обещал провести переворот, но заявил, что как только переворот закончится, он, Эрнрот, подаст в отставку и уедет из Болгарии. Еще большее содействие в успехе переворота оказал наш дипломатический агент М. А. Хитрово, который сопровождал князя при его объезде княжества и всюду на местах уговаривал народ о даровании князю испрашиваемых полномочий. 1 июля собиралось Великое народное собрание. Открытие было назначено на полдень. За несколько минут до открытия на квартиру дипломатического агента явилась депутация от Собрания, глава которой обратился к М. А. Хитрово со следующей речью: – Через несколько минут князь обратится к нам с требованием о приостановке действия конституции и о даровании ему особых полномочий. Так скажи нам: желает ли царь, чтобы мы исполнили требование князя? Признает ли царь, что это будет для нашего блага? Хитрово ответил: – Да, царь желает этого и считает, что это будет для вашего блага. Князь открыл собрание вовремя, прочел манифест, и через каких-нибудь десять минут все, о чем просил, было ему даровано, и князь пригласил депутатов присягнуть новому порядку. 298 депутатов присягнули и целовали крест и Евангелие. Один, Драган Данков, покинул Собрание, не присягнув. Генерал Эрнрот сейчас же подал в отставку и покинул Болгарию. Вскоре за ним последовал и М. А. Хитрово. Из Петербурга прибыли генерал-лейтенант Соболев для занятия вновь розданной должности первого министра и генерал-майор барон Каульбарс – на должность военного министра. Назначение дипломатического агента сразу не последовало, текущими делами агентства ведал секретарь Арсеньев, обязанности агента временно нес генерал-лейтенант Соболев. С этого момента политическая жизнь Болгарии резко изменилась. Несмотря на то что до выборов в Народное собрание оппозиция не была допущена, дела не шли, во всем чувствовался застой, какое-то глухое сопротивление и недовольство. Прошло всего лишь три года со дня образования Болгарского княжества, а в Софии сменились уже три наших дипломатических агента и два военных министра. Мы не сумели установить правильных отношений ни с князем, ни с болгарами. Последствия переворота сказались и на жизни Восточной Румелии. Исчезла сплоченность болгар, стала образовываться новая партия, которая начала проповедовать стремление не к присоединению Восточной Румелии к княжеству, а наоборот, княжество к Восточной Румелии, и, провозгласив генерал-губернатора князя Вогориди болгарским князем, партия повела решительную борьбу против Ивана Евстратьева Гешева и его единомышленников. К счастью, удалось не допустить князя Вогориди до решительных выступлений. С приездом преемника Церетелева, статского советника Кребеля, моя работа стала протекать в иной обстановке. Добрые отношения с ним продолжались до тех пор, пока я не посвятил его в подробности местной обстановки. Дошло до того, что однажды князь Вогориди рассказал мне, как он просил Кребеля поддержать его в Константинополе по вопросу, касавшемуся милиции, и Кребель будто бы ответил: – Я все для вас сделаю, но при условии, что подполковник Экк не будет об этом знать. В Петербург постоянно доносилось, что мое пребывание в Филиппополе возбуждает недоверие представителей иностранных держав, которые будто бы постоянно спрашивают, что может делать в Генеральном консульстве подполковник Генерального штаба. Весной 1882 года я вновь был вызван в Петербург и был очень удивлен, когда после доклада генерал-адъютант Обручев спросил: – А какие у вас, Экк, отношения с иностранцами? – Самые лучшие, а с некоторыми, особенно с английским генеральным консулом Джонсом, даже дружеские, насколько это допустимо, но я с ними никогда не затрагиваю деловых тем. Отпуская меня, генерал-адъютант Обручев добавил: – Военный министр и я признаем желательным ваше дальнейшее пребывание в Филиппополе. После этих слов я не решился просить об отозвании меня и оставался в Филиппополе до 1885 года. Милиция постепенно совершенствовалась, Штреккер-паша, убедившись, что ему не удастся понизить рвение офицеров, незаметно перешел на положение шефа и благодаря высокому содержанию спокойно наслаждался жизнью. Несколько отдельных эпизодов, ярко рисующих внутреннюю сторону деятельности милиции, заслуживают быть отмеченными. По Органическому статуту командир учебного батальона считался старшим из всех офицеров в строю и их представителем. Ввиду этого на должность командира учебного батальона был избран старший из капитанов 54-го Минского полка [41] капитан Минко, родом болгарин, который с большим достоинством занимал эту должность и пользовался всеобщим уважением. В нашей армии тогда еще существовал порядок производства в штаб-офицеры не по общей линии старшинства, а отдельно по полкам, по мере открытия вакансии. |