Онлайн книга «Здесь вам не причинят никакого вреда»
– Ты опять вовремя, – сказал Георг. Понять по тону инструктора, похвала это или замечание, не удалось, поэтому Мари неопределенно кивнула. Такой кивок можно было расценить как скромную благодарность или сдержанное признание вины. – Сегодня мы проводим допрос, – добавил полицейский. – Образцово-показательный? – Образ… – шеф запнулся и подозрительно посмотрел на курсантку. Мари образцово-показательно показала себя образцом подчиненного: стояла смирно, не мигала и не думала. По крайней мере, снаружи мыслей заметно не было. – Намеки и параллели с образцово-показательным задержанием неуместны, – на всякий случай предупредил полицейский. – Допрос будет учебно-практический. Ты на практике покажешь, чему научилась в Школе. Иди строго за мной, свернешь – попадешь в камеру. Георг направился в изолятор. Курсантка двинулась за ним шагом, который можно было определить как кошачий строевой – четкий, но беззвучный. В самом конце коридора, у камеры, запертой гораздо крепче, чем остальные, дежурил дежурный сержант. Время от времени он поворачивался к зарешеченному окошку и дежурно покрикивал «Не разговаривать!» Заприметив Георга, сержант привстал со стула, подумал и помахал рукой у фуражки, изображая отдание чести старшему по званию, которому честь отдавать – слишком много чести. Мари и Георг заглянули в окошко. Кококлокль сидел посреди ярко освещенной камеры на приваренном к полу табурете и переговаривался между собой. – Прям чудеса какие-то, – произнес за спиной сержант. – Слышу: говорят вроде трое, смотрю в камеру – пусто. Командую «Не разговаривать». Кстати… Не разговаривать! О, замолчали. А кто замолчал-то? – Это невидимый трехголовый петух, – сказала Мари. – Да ладно тебе, – не поверил дежурный. – Не может быть, чтобы трехголовый. – Голов у него точно больше, чем у тебя, – сказал Георг. – Давай уже, открывай. Сержант покопался в связке ключей, отцепил самый увесистый и отдал Георгу. – Сам открывай. Я с твоими клиентами связываться не хочу. Не заметишь, как улизнет, отвечай потом перед начальством, почему в камере пусто. – В камере не пусто, – сказал Георг. – Я же вижу, что пусто, – возразил дежурный. – Но теперь за это отвечать будешь ты. Старший инспектор проводил сержанта кислым взглядом и повернулся к Мари. – Итак, с какого вопроса нужно начать допрос? – А почему сержант его не видит? – Не боится – вот и не видит. – А я, значит, боюсь? – испугалась Мари. – Нет, ты знаешь, что он есть. – Но ведь сержант… – Вообще-то, – сказал Георг, отпирая дверь, – когда я говорил про допрос, то имел в виду задержанного. Три петушиные головы повернулись к вошедшим полицейским. – Начальник пришел, – сказала одна голова. – Зонт принес, – сказала другая. – Бить будет, – сказала третья. – Стажер Мари, – сказал инструктор, игнорируя кудахтанье кошмара, – приступайте к допросу. Мари быстренько пролистала в уме страницы конспекта. – Где зарыл труп? – рявкнула она сразу в три клюва. – Отвечай, быстро! Кококлокль синхронно икнул. – Ко-ко-какой труп? Куд-куд-куда зарыл? – Вопросы здесь задаю я! – продолжала наступать Мари. – Ого! – остановил ее Георг. – Неожиданно. Но преждевременно. Девушка перелистала мысленный конспект к началу. – Извините, я страницей ошиблась. Фамилия, имя, год рождения? – Кококлокль, – сообщил петух. – Фамилии нет. Года рождения не помню. А в чем, собственно, дело, гражданка? Мари пожалела, что вернулась к правильному началу допроса. Хохлатый ужас явно собирался наглеть. Поэтому она снова пролистала конспект – далеко вперед, и гаркнула: – Где орудие преступления? От неожиданности тот стукнулся головами. – Какое орудие какого преступления? Не было ни того, ни другого! –А ножницы? Которыми ты девочку пугал? – Девочка все перепутала! Какие такие ножницы? Никаких таких ножниц! Это Я шутил! Перышками так – чик-чик! Кококлокль пощелкал перьями, демонстрируя их похожесть на ножницы. – Звук очень похож, – похвастался он, – и цвет. Неудивительно, что ребенок перепутал. А я просто шутил! Чик-чик! Мари ловко вставила протокол допроса между щелкающими перьями. Кококлокль не успел среагировать, и на пол посыпалась мелкая бумажная стружка. – Очень похоже, – оценил Георг. – Так и запишем, – курсантка выдернула из петуха-шредера остаток протокола. – Орудие преступления обнаружено… но еще не изъято. Непорядок. Кококлокль поспешно спрятал крылья за спину, чуть подумал – и сел на них. – Видишь, к чему приводит упрямство? – сказал инструктор. – Хорошо еще, я здесь. Если она по моему недосмотру останется с тобой наедине, я тебе не позавидую. Глупо завидовать куриному бульону. – Вы неправильно применяете метод «Злой следователь, добрый следователь», – вдруг сказал Кококлокль. – Злым должен быть Георг, потому что он старый и некрасивый. – А вот такой я урод, – сказал Георг. – Старый, некрасивый, но добрый. И по доброте я тебя безо всяких угроз и допросов отправлю прямиком в… Догадался? – Ох, ох, ох! – наперебой закудахтали головы. – Нет, нет, нет, только не в семью, не в семью! Впервые Мари увидела ужас, который впал в ужас. Кококлокль забился под табуретку, коротко с собой подрался – три головы пытались спрятаться под двумя крыльями – и затих. Мари решила, что у нее начались проблемы со слухом. – В семью? – переспросила она. – Он хотел сказать, в тюрьму? – Ну, кому и семья хуже тюрьмы, – усмехнулся инструктор. – Ссылка в многодетную семью без права выхода – это для кошмаров самое страшное наказание. Когда детей много, они ужасов не боятся, они с ними… играют, скажем так. Трехголовый петух нестройно икнул. Георг заглянул под табуретку. – Эй, ты, Петух Горыныч! У меня как раз есть на примете чудная семья; папа, мама и пятеро детишек от года до девяти. Родители недавно взрослого питбуля завели, так он от них через три дня сбежал. А детям с кем играть? С кем детишкам играть, я тебя спрашиваю? – Не надо, начальник, – жалобно пропищали из-под табуретки, – давай по-другому… – Можем и по-другому, – охотно согласился старший инспектор. – Оформляем тебе неумышленное, пишешь подписку о невыезде, получаешь свои тридцать три раза условно, и лети на все двенадцать сторон! Не нарушая условий подписки, разумеется. |