Онлайн книга «Метро 2033: Край земли. Затерянный рай»
|
– Тогда нам крышка, это же очевидно! И держитесь крепче за что-нибудь! На водных горках в аквапарках бывали? – Бывали, а что? – А ничего! Херня эти ваши водные горки с аквапарками. – Самсонов вытянул руку в сторону бушевавшего водяного ада. – Вот где контроль над прямой кишкой проверяется, аха-ха-ха!!! Когда до берега полуострова оставалось около мили, стало казаться, что цунами пошло на убыль и все скоро закончится. Но пролив в Авачинскую бухту продолжал бурлить. Да, океан уже не атаковал берега Камчатки с такой силой, как несколько минут назад, но лишь потому, что он нашел эту лазейку и устремился именно туда. Никита смотрел на скалистый берег и пытался вспомнить, каков он был, когда тральщик только выходил в Тихий океан. Только после этого он с ужасом пришел к выводу, что сейчас уровень воды как минимум на двадцать метров выше. – Двенадцать градусов вправо! – закричал в рупор Самсонов. – Двенадцать вправо! – подхватил Никита. – Двенадцать вправо! – крикнул Андрей в открытую дверь, или, как ее чаще называли флотские, в открытую броняху. – Есть двенадцать вправо! – отозвался рулевой, приступив к выполнению команды. Корма совсем не торопилась поворачивать. Винты крутились в режиме «полный вперед», при том, что водная масса двигала корабль назад. Завихрения воды вокруг винтов просто создавали у рулевого пера корабля своего рода подушку, и от поворотов руля на баллере [42] движение тральщика почти не зависело. – Мать твою! Стоп машины! Малый назад! – заорал мичман в жестяную воронку. – Что?! – удивился Вишневский. – Почему?! Что случилось?! – Черт тебя дери! Не переспрашивай! Передай на мостик, что я говорю! – Стоп машины! Малый назад! Жаров тоже удивился этой неожиданной команде, но переспрашивать не стал и в точности передал ее в ходовую рубку. Через минуту корабль стал двигаться назад быстрее, но его несло на мыс Станицкого. – Восемнадцать вправо! Теперь тральщик лучше реагировал на повороты руля, и корма стала отворачивать от прямого курса на мыс. Тем временем корабль входил в бушующую стремнину продолжающего врываться в пролив океана. Качка усилилась, и шум воды вокруг тоже. То один борт опасно кренился, то другой. Никита и Андрей с замиранием сердца смотрели, как борт, на котором они находились, вдруг резко проваливается, и их обдавало брызгами взбесившейся воды. Казалось, вот-вот корабль опрокинется и перевернется вверх дном, но тут же начинал проваливаться другой борт, и они буквально взмывали ввысь. За леера [43] держаться было страшно, и Вишневский крепко обнял одной рукой шлюп-балку [44]. Жаров так же крепко держался за поручень у входа в рубку. Вторая рука каждого была занята рупором, и оба боролись с искушением бросить его к черту и держаться двумя руками от страха быть выкинутыми за борт. Но в этом шуме и без рупоров они не смогут подавать команды беснующегося, как все это цунами, мичмана, прыгающего на корме и изрыгающего самые изощренные проклятия в адрес чудовищной стихии и самого Посейдона. Вдруг корма резко провалилась вниз, и Вишневский с ужасом увидел, как ее накрывает большая волна. Вода брызнула во все стороны и тут же поспешила покинуть палубу, как только бурление в проливе заставило тральщик опустить нос и поднять корму. Как ни странно, мичман Самсонов стоял на месте, ухватившись за кран-балку для спуска за борт гидравлического устройства. Палыч был совершенно мокрый. Он резко повернулся, взглянул на Никиту и вдруг громко захохотал. Причем хохотал он так, как, наверное, не позволил бы себе хохотать сам морской дьявол, ступи он сейчас на палубу тральщика и начни потешаться над судьбой почти обреченного экипажа. – Никитос! Что там случилось?! Его смыло?! – испуганно закричал Андрей. Вишневский посмотрел в его сторону и, замотав головой, воскликнул: – Даже не надейся! – Девять влево! – заорал Палыч. – Девять влево! – Девять градусов влево! – Есть девять влево! Тральщик несся по проливу, и то, что видели люди, ужасало. Он будто скользил по водяному желобу. Причем по самой низкой его части. Чем дальше от борта корабля, тем выше был уровень воды. А в полумиле от каждого борта она, казалось, достигала небес. Пугающей была мысль, что в один далеко не прекрасный момент гребни этих волн сомкнутся в зените и обрушатся на крохотное суденышко, мгновенно его проглотив. Корма снова резко осела, и еще одна волна накрыла палубу. Тут же брызги полетели в разные стороны, и Никита увидел, как Самсонов скользит на брюхе по тонкому оставшемуся на палубе слою воды, догоняя уносящийся прочь рупор. Догнал, схватил, вскочил на ноги, что-то победно и матерно крича. Быстро вернулся на свое место. – Три вправо!!! Команда тут же по цепи дошла до ходовой рубки. – Есть три вправо! Через полминуты корма в третий раз провалилась в воду. Но и сейчас, когда волна схлынула, мичман стоял на своем месте. Он вытянул руку и, раскачивая ею, показывал средний палец бушующей вокруг воде. Затем вдруг он громко запел: Auf Deck, Kameraden, all’ auf Deck! Heraus zur letzten Parade! Der stolze «Warjag» ergibt sich nicht, Wir brauchen keine Gnade! – Да что там происходит?! – крикнул Жаров. – На нас немцы, что ли, напали?! – Хуже, Андрюха! Это Палыч поет! – А что он поет?! – «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”!» – А почему на немецком?! – Так она изначально на немецком и была, Андрей! [45] |