Онлайн книга «Роковой подарок жениха»
|
– Зачем? Мама объяснила, что он ее бросил, как только узнал о беременности. И с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Они ведь даже не были женаты… – Ваш дядя тоже не знал, кто он? – Я его не спрашивала… – Теперь уже и не спросите! – с сожалением проговорил Матвей. – Для меня это давно перестало иметь значение… Эрик созрел для открытого выражения возмущения: – Почему ты не призналась, что ты – не она… не Маняша? – выпалил он. – Это же… подлый обман… – Я дала слово… пообещала дяде, что выполню его просьбу. В этом нет ничего дурного. Вы оба согласились на «испытательный срок», а я только играла роль Маняши, чтобы все было чисто, без плутовства. – Без плутовства! – с ехидной усмешкой передразнил ее Эрик. – Это вы называете честной игрой? Сплошная ложь… Его больно резанула по сердцу трогательная романтика «немых свиданий», когда он раз за разом с обожанием взирал на силуэт возлюбленной в окне. А на самом деле то была подстава. Он млел от восторга, созерцая чужую ему женщину! Ох, как веселился, должно быть, господин Бояринов! Потому-то он и не препятствовал этим мелким «нарушениям». У Эрика горели уши от стыда за свою глупую доверчивость. – Любовь слепа… – утешила его Астра. – Не один вы обманулись, старший лейтенант. Она имела в виду Игоря Тарханина, хотя в отношении того еще не все прояснилось. – Мы с дядей договорились, что через год выяснится, как прошла проверка разлукой, и вы с Маняшей сами будете решать свою судьбу, – едва слышно произнесла Ульяна. – До этого я поживу в его доме, как воспитанница, выполняя ее обязанности, если захочу. – Вы выполняли их? – Да… Это оказалось легко. Я хорошо знаю компьютер, бухгалтерию освоила быстро. Почему бы не помочь дяде в делах? Целый день сидеть в доме сложа руки скучно… – Чем он объяснил необходимость вашего затворничества? – Тем же, чем и переезд из Москвы сюда, и этот маскарад – желанием убедиться, что женихом Маняши движет любовь и ничего более… «Если ты станешь разгуливать по городу, – твердил дядя, – Эрик непременно станет приставать к тебе, навязываться со своими ухаживаниями и заметит подмену. Он не такой идиот, чтобы…» Ой! – она прижала пальцы к губам. – Простите, Эрик, я не хотела, извините, ради бога! Нечаянно вырвалось… В общем, я даже дома не называла Николая Порфирьевича дядей, а он меня – племянницей. – Как он к вам обращался? – Маняша – чтобы все было по-настоящему. Иначе, говорит, забудемся, ляпнем по привычке не то и все испортим. – О покойниках плохо не говорят, – с надрывом в голосе вымолвил Эрик. – Но Николай Порфирьевич иногда перегибал палку. Это уж слишком! Ульяна совсем сникла. – Скажите… а кто дядю… за что его убили? – Началось следствие… надеюсь, преступник скоро окажется за решеткой, – вздохнул Эрик. – Ужас! Что же… что теперь делать? – У вас есть паспорт? – спросил он. – Где доказательство, что вы – Ульяна Бояринова? Может, вы опять играете какую-то роль… – Паспорт? Да… конечно… только это не мой… – Как – не ваш? А чей же? – Маняши… Марии Мельниковой… А она пока пользуется моим. Так решил дядя. Эрик грозно сдвинул брови. За напускной суровостью он прятал растерянность и обиду. – Вы шутите? – Я… нет… Это правда. – Постойте… но где же… где Маняша? В Москве? – Она живет в моей квартире на Тихвинской… – пробормотала Ульяна. – Дядя отправил ее туда, чтобы исключить встречу с вами… Он хотел, чтобы она обо всем подумала в разлуке, все взвесила… – Просто цирк какой-то! – сорвался на фальцет полицейский. – Фокусы индийского факира! Вы бы пошли на такое ради проверки чувств? Он никому конкретно не адресовал свой вопрос и ни на кого не смотрел – он спрашивал кого-то неведомого, будто бы наблюдающего со стороны за страстями человеческими. Будучи представителем закона, в этот момент Эрик совершенно пренебрег своими обязанностями и отдался личным переживаниям. Они затмили в нем ответственность, долг и стремление сохранить лицо перед приезжими. Он больше не заботился о своей репутации, о том, как он выглядит в глазах посторонних… Он страдал, открыто выражая душевную боль и горечь разочарования в женщине, которую боготворил. Как она могла пойти на такой дешевый спектакль, жалкое притворство? Как могла подвергнуть его и себя такой бессмысленной и бесполезной пытке? Астра воспользовалась возникшей паузой: – Значит, Маняша живет в Москве, выдавая себя за вас, Ульяну Бояринову? – Да… – Это еще зачем? Разве Эрик поехал бы проверять? Разве ему было известно о существовании племянницы? – Я понятия не имел ни о какой племяннице! – отозвался старлей. – Меня не интересовал никто, кроме Маняши. А она… Мне не нужны деньги господина Бояринова! Неужели не ясно? – Я право, в затруднении, – смешалась Ульяна. – Дядя потребовал, чтобы мы с Маняшей… поменялись местами. Так он это называл. Он говорил, что Эрик будет использовать служебное положение, рыть носом землю… При этих словах парня передернуло. – …что ему нельзя верить… – продолжала она. – Что если он как-нибудь пронюхает об отъезде Маняши, то бросится на поиски. Упустить такой лакомый кусочек для него – смерти подобно! Поэтому все должно выглядеть естественно. Ни здесь в доме, ни в московской квартире ничего не стоит менять. Пусть все считают меня Маняшей, а Маняшу – мной… К счастью, ни она, ни я не работаем официально… то есть я – свободная журналистка, она – секретарша дяди. Все очень удачно складывалось… – И вы слушали этакий бред? – не выдержал Матвей. – Мне это не казалось бредом… У меня был шок после смерти мамы… Я бы на что угодно согласилась, лишь бы уехать подальше от всего, что напоминало о моей утрате… Я даже обрадовалась его предложению! Мне было все равно, как это выглядит или что подумают другие люди… – А Маняша почему не протестовала? – Думаю, ей очень захотелось вырваться отсюда – любой ценой. Ощутить вкус жизни в большом городе, глотнуть свободы. Дядя… был хорошим человеком, но деспотичным. Мне-то его деспотизм не претил, я наслаждалась своим одиночеством и провинциальной тишиной Суздаля. Мне вполне хватало для счастья этого дома и сада, вечерних бесед с родным человеком. Я все прощала Николаю Порфирьевичу за то, что мы с ним одной крови! Понимаете? А Маняша, наверное, устала от его принципов, от насаждаемого им порядка, от изоляции… Каждому надоедает привычное, каким бы оно ни было. Хочется изменений, свежего ветра… Меня измотала столичная суета, Маняшу – уездная глушь. Вы простите ее, Эрик! Ей ничего не оставалось, как принять условия хозяина. Зависимость – вещь несладкая… |