Онлайн книга «Завещание»
|
Зейдель смотрит на Фло, у которого вопросы записаны в блокноте. – Кто ваша младшая дочь? – спрашивает тот. – От какого брака? – Ну, скажем, от первого. – Значит, Мэри-Роуз. – Правильно… – Разумеется, правильно. – Куда она уехала учиться? – В университет Тулейна, Новый Орлеан. – И что она там изучала? – Что-то из области средневековья. Потом неудачно вышла замуж, как и все остальные. Наверное, дети унаследовали этот талант от меня. – Вижу, как врачи напряглись и ощетинились. А также представляю себе, как адвокаты и нынешние сожители и/или жены-мужья прячут улыбки, ведь никто не станет отрицать, что женился я действительно всегда неудачно. А потомство производил еще хуже. Фло оставляет эту тему. Тишен все еще под впечатлением моих финансовых откровений. – Владеете ли вы контрольным пакетом акций в “Маунтин-ком”? – спрашивает он. – Да, уверен, что это отмечено в ваших бумагах. “Маунтин-ком” – открытое акционерное общество. – Каковы были ваши первоначальные инвестиции? – Около восемнадцати долларов за акцию – всего десять миллионов акций. – А теперь это… – Вчера при закрытии биржи давали двадцать один доллар за акцию. За последние шесть лет произошел обмен и раздел, так что сейчас холдинг стоит около четырехсот миллионов. Вы удовлетворены ответом? – Да… полагаю, да. Сколько открытых акционерных обществ вы контролируете? – Пять. Фло бросает взгляд на Зейделя. Интересно, долго еще это будет продолжаться? Я чувствую, что устал. – Есть еще вопросы? – спрашивает Стаффорд. Мы не собираемся оказывать на них давление, поскольку хотим, чтобы они получили максимальное удовлетворение. – Вы собираетесь сегодня же подписать новое завещание? – спрашивает Зейдель. – Да, таково мое намерение. – На столе перед вами лежит то самое завещание? – Да. – Отходит ли вашим детям значительная часть вашего состояния в соответствии с этим завещанием? – Отходит. – Вы готовы подписать завещание прямо сейчас? – Готов. Зейдель аккуратно опускает ручку на стол, задумчиво складывает руки на груди и смотрит на Стэффорда. – С моей точки зрения, мистер Филан в настоящее время дееспособен и в состоянии распоряжаться своим имуществом, – многозначительно произносит он, словно решает вопрос, куда меня направить из этого чистилища. Два его коллеги поспешно кивают. – У меня нет никаких сомнений в его психическом здоровье, – говорит Стэффорду Фло. – Я считаю, у него очень острый ум. – Никаких сомнений? – переспрашивает Стэффорд. – Ни малейших. – Доктор Тишен? – Давайте не будем валять дурака. Мистер Филан прекрасно знает, что делает. Он соображает гораздо лучше нас с вами. О, премного благодарен. Вы так добры. Компашка жалких докторишек, с трудом зарабатывающих сотню тысяч в год. Я сколотил миллиарды, а вы гладите меня по головке и рассказываете, какой я умный. – Значит, это единогласное мнение? – спрашивает Стэффорд. – Абсолютно. – Они мгновенно соглашаются. Стэффорд подсовывает мне завещание и дает ручку. – Это последняя воля и завещание Троя Л. Филана, отменяющее все прежние завещания и дополнительные распоряжения к ним, – произношу я. В завещании девяносто страниц, подготовленных Стэффордом и сотрудниками его фирмы. Я знаком с концепцией, но окончательного текста не видел, не читал и не собираюсь. Перелистываю и на последней странице ставлю росчерк, которого никто никогда не увидит, потом кладу руки поверх папки. Вот пока и все. Стервятникам не видать этого завещания. – Встреча окончена, – объявляет Стэффорд, и все поспешно собирают вещи. В соответствии с моими инструкциями членов трех моих семейств настойчиво просят быстро покинуть занимаемые ими комнаты и удалиться из здания. Одна камера продолжает снимать меня, эта запись пригодится для архива. Адвокаты и психиатры спешат уйти. Я велю Сниду сесть за стол. Здесь же, за столом, – Стэффорд и один из его партнеров, Дурбан. Когда мы остаемся одни, я достаю из-под своего белого одеяния конверт, открываю его, вынимаю три листка желтой линованной бумаги и кладу перед собой. От страха на какое-то мгновение легкая дрожь пробегает по моему телу. Это завещание потребовало от меня огромных усилий, я совершенствовал его несколько недель. Стэффорд, Дурбан и Снид, совершенно сбитые с толку, уставились на желтые листки. – Вот мое настоящее завещание, – говорю я и беру ручку. – Собственноручно написанное мной несколько часов назад. Датированное сегодняшним днем, а теперь и подписанное сегодня. – Я снова царапаю свое имя. Стэффорд слишком потрясен, чтобы что-нибудь сказать. – Оно отменяет все предыдущие завещания, включая подписанное пять минут назад. – Я снова складываю листки и засовываю их обратно в конверт. Стискиваю зубы и напоминаю себе, как я хочу умереть. Подтолкнув конверт через стол Стэффорду, я встаю со своей инвалидной коляски. Ноги у меня дрожат. Сердце громко стучит. Осталось всего несколько секунд. Разумеется, я умру прежде, чем приземлюсь. – Эй! – кричит кто-то, наверное, Снид. Но я быстро удаляюсь от них. Обезноженный идет, почти бежит мимо выставленных в ряд кожаных стульев, мимо одного из портретов, плохого, заказанного одной из моих жен, мимо всего – к незапертым раздвижным дверям. Я знаю, что они не заперты, потому что несколько часов назад все отрепетировал. – Стойте! – кричит кто-то. Моя челядь бросается за мной. Вот уже год, как никто не видел, чтобы я передвигался самостоятельно. Я хватаюсь за ручку и отодвигаю дверь в сторону. Воздух обжигающе морозен. Ступаю босой ногой на узкую балконную террасу, опоясывающую верхний этаж. |