Онлайн книга «По закону меча. Мы от рода русского!»
|
Халег, сын Ингоря, подошел и встал рядом со своим тезкой. – Лучников, что ли, позвать? – подумал он вслух. – Или шаха им показать? – Чего стоим? – бодро спросил сзади Малютка Свен. – Пошли, порубаем этих холуев! – Погодь, – остановил его Турберн и кликнул: – Саук! Кажись, самое время испробовать ту штуку, с дымом едучим! – Щас мы! – было ответом. Варяги оживились – Железнобокий всегда умел удивить какой-нибудь смертоубойной новинкой. На этот раз они пришли в изумление – Саук приволок большую медную жаровню и с грохотом опустил ее на пол. Стегги и Фудри принесли два меха, выломанных на дворцовой кузне, а Воист Коварный притащил большой ком кира – битума из Страны Огней, разломал его, уложил куски на жаровню, а сверху щедро присыпал серой. И поджег. – Мехи, мехи качайте! – сердито закричал Турберн. – Сильнее! Горючая смесь разгорелась, раздуваемая мехами, и едкий дым, густой и ядовитый, тяжелыми клубами поплыл на джандаров – тяга была хорошая. – Давай, давай... – цедил Железнобокий. Дым стелился, колыхаясь, и совершенно скрыл за собой телохранов. Из сизой пелены доносился кашель и хрипы, лязг роняемого оружия. Мягкие шлепки озвучили падение тел – джандары теряли сознание. Еще через минуту все они были мертвы. – Хватит! – просипел Турберн, перхая. – Выходим! Пусть проветрится... Саук, зажимая нос пальцами, залил жаровню водой из кувшина и выскочил наружу. Варяги скребли затылки в недоумении, но когда дым-отрава рассеялся, все увидели груду мертвых тел и посмотрели на Железнобокого уважительно. – Теперь всегда будем так делать! – воскликнул Свен. – Как выйдем в поле биться, как разожжем костры, да как напустим дыму! – Дубина ты, – ласково сказал Турберн. – В чистом поле надо будет целую гору горючего сжечь, чтобы подействовало! Это только для узостей всяких, для коридоров, для ходов потаенных... Понял? – Понял... – вздохнул Малютка Свен и тут же взбодрился: – А чего стоим? Айда! И все пошли коридором, где еще витал удушливый, свербящий запах, оставшийся после газовой атаки. Олег прошагал вперед, под высокую арку, задернутую тяжелой ковровой завесью, и попал в тронный зал ширваншахов – приличных размеров помещение. Пол его был устлан коврами, вдоль стен – тюфячки, сундуки, подставки для книг, а сами стены увешаны мечами и копьями, головами антилоп, шкурами медведей и тигров. Напротив входа, на возвышении, стоял золотой трон. Варяги разбежались по палатам дворца, ликующими возгласами сопровождая каждую находку. Трещащие и лязгающие эхо загуляли по Гюлистану – полным ходом шло расхищение чужой собственности. Успокоив себя тем, что шах эксплуатировал народные массы, неправедно нажив добро, Олег присоединился к «расхитителям». Он собирал оружие и золотые кубки, одеяния из драгоценных тканей, увесистые светильни, отлитые из серебра. Все это считалось общей добычей и сносилось во двор, в одну кучу. «Дуванить», то есть делить трофеи, варяги станут потом, в спокойной обстановке. Малютка Свен обнаружил в дальних покоях насмерть перепуганных слуг, и князь Боевой Клык постановил: – Нечего тут трястись! Тащите самые лучшие припасы и готовьте пир! Слуги бегом бросились на дворцовую кухню... Когда обчистили дворец, варяги собрались на площади возле диванханы. Халег, сын Ингоря, отпер двери и огласил приговор: – Выкупайте себя! Олег перевел, и бледные шемаханцы потянулись в город. Каждого сопровождали двое-трое варягов. Олегу с Фудри Москвичом и Малюткой Свеном достался купец Хасан. Он был толст, кушак едва стягивал полы халата на необъятной талии, а маленькую лысую голову венчал огромный тюрбан. Хасан боялся так, что его ноги не держали – подгибались, и Свен то и дело заботливо встряхивал купца, так что у того зубы клацали. Торговый человек привел варягов в свой дом – большое двухэтажное строение, и сразу провел к сундуку. – Вот, – сказал он трагическим голосом, – здесь все, что я имею! Свен открыл сундук. Под окованной крышкой лежали одежды из шелка и парчи. Малютка перерыл все содержимое сундука, но ничего, кроме платья, не нашел. – А динары где? – спросил он в недоумении. – Слышь, ты, куль с жиром? Денежки гони! Олег с удовольствием перевел. Купец затрясся еще пуще. Жалобно стеная и призывая в свидетели Аллаха, он клялся, что беден, нищ, разорен... – Ищем, – коротко сказал Олег. Втроем они устроили обыск, шугая домашних, и нашли-таки три шкатулочки, набитые золотыми и серебряными монетами. Купец увял. – Зато ты живой, – утешил его Сухов и махнул рукой: – Пошли отсюда! Уже спускаясь по лестнице, он услыхал злобное шипение Хасана, проклинавшего поганых «ар-Рус», но возвращаться не стал. * * * Ограбив шаха, вытребовав выкуп с пленных, варяги устроили во дворце пир. Замотавшись в чузеземные одежды, русы веселились вовсю, тем более что слуги раскупорили множество кувшинов с ширванским вином «рейхани». На яд проверили? Хватало и барашков, зажаренных с неведомыми на севере приправами. Появились и женщины – иных притащили силой, другие сами пришли. Легкомыслия, впрочем, варяги не допускали – ученые были. Пока одна треть гуляла, две трети стерегли награбленное, коней и все подходы к дворцу. Потом следовала пересменка. Наевшись и напившись, Олег до того устал, что отправился искать себе лежбище. Забредя в одну из башен дворца, он столкнулся с Халегом, сыном Ингоря. Угадав первейшее желание тезки, княжич сказал: – Ложись у меня, я все равно не усну! Знаю, что завтра буду как сонная муха ползать, а все равно... Ну не хочется мне если! – Чужой город, – улыбнулся Олег, – чужая ночь... – Во-во! – подтвердил Халег и признался: – Это ж первый мой поход... – Ну, дадут боги, не последний! Бурной ночи. – Ха-ха-ха! Веселый, молодой, безбашенный княжич удалился, а Олег ввалился в отведенные сыну Ингоря покои. Тут было безопасно. Сонно поморгав в цветные стекла шестигранного шебеке – стрельчатого окна, – Сухов разглядел костры на Мраморной площади. Разухабистые крики доносились смутно, сливаясь в общий гул. – Мне бы красную девицу, – пробормотал Олег, – шемаханскую царицу... Не-е... Ну ее... Сделав над собою усилие, он разулся и рухнул на пухлую стопу одеял. Подтянул к себе подушку. И уснул. * * * Когда он проснулся, неизвестно. За окном чернела все та же ночь, и варяги гудели по-прежнему, причем их жизнерадостный гогот все чаще перебивался женскими взвизгами. И визжали прелестницы отнюдь не от страха... |