Онлайн книга «Расколотый разум»
|
– Ты имеешь в виду высшие силы? – Я говорю о… твоем диагнозе. Она сказала это с опаской. Мы никогда это не обсуждали. Официально никто в больнице не знает, почему я рано вышла на пенсию. Неофициально – другое дело. – Не могу сказать, что я не надеялась на то, что все это – ошибка. – И не молилась о чуде? – Совсем нет. – А что насчет самой обычной надежды? – И не о ней тоже. – Как же ты держишься? Не понимаю. – А что тут понимать? У меня дегенеративная болезнь. От нее нет лекарства. С ней сталкиваются сотни тысяч людей по всему миру. – Ты относишься к этому как врач. Думаю, мне просто любопытно, как ты справляешься. – В какой-то момент мы все умрем. За исключением несчастных случаев, мы обычно предупреждены. Кто-то узнает раньше других. Кто-то страдает больше. Ты спрашиваешь, как я переживаю этот промежуток между тем моментом, когда ты знаешь, что умираешь, и тем, когда умираешь на самом деле? – Да, думаю, да. – Полагаю, у всех по-разному. Чтобы пережить это, святая Рита попросила невозможного: розу среди зимы. – А ты? – Меня поставили в тупик. Никто меня раньше о таком не спрашивал. Они спрашивают, хочу ли я чая. Холодно ли мне. Хочу ли я послушать Баха. Избегая серьезных вопросов. Мое последнее желание? – Ну, не последнее. Но ты думаешь, ты останешься таким же практиком через ка-кое-то время? Или что ты поддашься искушению попросить невозможное? – Суть моего положения в том, что граница между двумя этими состояниями стремительно стирается. Я просматривала блокнот этим утром, оказывается, в некоторые дни я считаю, что мои родители еще рядом. Магдалена записала пару длинных бесед, что я вела с ними. Разумеется, я не помню ничего из этого. Но мне нравится сама идея. – Значит, можно выполнить и самые немыслимые просьбы. – Возможно. Да. И я думала. Ты говорила о том, кто как справляется. – Да? – Моя близкая подруга недавно умерла. – Я слышала. Соболезную. – Наряду со скорбью и злостью я поняла, что благодарна. За что, что это была не я. То есть на каком-то уровне я еще не смирилась со смертью. Не то чтобы я не думала о ней, особенно в плохие дни, зная, что все будет еще хуже. Но я еще к ней не готова. – Что ж, это прекрасная новость! – Сара обняла меня, прежде чем собраться и уйти. Я помахала ей с переднего крыльца, закрыла дверь и присела рассмотреть свой подарок. Какая приятная награда. Она займет почетное место в гостиной, на каминной полке, рядом с иконой. Внезапно я почувствовала себя невероятно счастливой. Нет, еще не время. Еще нет. * * * Мы сидим перед телевизором, кажется, у нас такая вечерняя привычка. Суть передачи легко уловить. Мне ничего не нужно запоминать надолго. Игровое шоу, в котором самые разномастные участники показывают свои невероятные познания в самых разных областях. Блондинке оно нравится. Она говорит что-то вроде: «Вот этот – мой любимчик» и «Поверить не могу, что она не прошла в следующий тур». Мне сложно сконцентрироваться. Я пытаюсь делать то, что велит мне новая табличка на кухне: «Лови момент». Приходится. Для меня нет иного пути, больше нет. Но мужчина с подведенными глазами прыгает туда-сюда, после того как показал потрясающую просвещенность в вопросе брачных игр пингвинов. Хочу ли я на самом деле быть в этом моменте? Я встаю и иду к двери, и в эту же секунду звонит телефон. Я поворачиваюсь и беру трубку. – Мам, это Фиона. – Кто? – Фиона. Твоя дочь. Могу я поговорить с Магдаленой? Это милая женщина, что живет с тобой. Протягиваю трубку, но из комнаты не ухожу. Обсуждать будут меня. И принимать решения. Блондинка говорит мало, но соглашается со всем, что говорит собеседник. – Да. Ладно. Конечно. Да, мы там будем. – Она вешает трубку. – И в чем же дело? Куда это мы поедем? Я рада тому, что есть за что уцепиться. Приятно иметь возможность повысить голос и снять напряжение. – Успокойся, Дженнифер. Оно того не стоит. У полиции есть еще вопросы. Они попросили тебя приехать завтра в участок. Фиона там будет. И твой адвокат. Помнишь ее? – С чего вдруг мне надо говорить с полицией? – Из-за Аманды. – А что она натворила? – Ничего. Совсем ничего. Наоборот. Полиция пытается выяснить, кто убил ее. – Многим бы этого хотелось. Блондинка издает смешок. – Да уж. Я им это тоже говорила. И потом пожалела, потому что они начали задавать мне кучу вопросов. В этот момент неестественно рыжая женщина запинается на вопросе о поп-музыке семидесятых. Зрители в студии сходят с ума. – Почему ты так сказала? Что ты знаешь об Аманде? – Я здесь уже восемь месяцев. За такое время волей-неволей что-то да заметишь. – Например? – Она всегда относилась к тебе с уважением. Защищала тебя даже. Даже во время твоей одержимости. Она никогда не говорила свысока. Всегда так, будто бы ты была ей ровня. Или даже лучше. А самое главное, ты ни разу не ударила лицом в грязь. При ней – ни разу. – Все это достойно лишь похвалы. Что не так? – Была и обратная сторона. Она не давала тебе никаких поблажек. Ей надоедало слышать одни и те же вопросы, через какое-то время она просто переставала отвечать на них. Однажды я услышала, как она говорит: «Это все было давно и неправда» – таким тоном, что стало ясно, тема закрыта. – Звучит довольно жестоко. – Для тебя множество вещей открылись заново. Старые вопросы, старые раны, старые печали и радости. Будто бы ты спустилась в подвал и нашла там кучу коробок со всем этим барахлом. Ты собиралась отправить их в приют, а они открыты, и все перевернуто вверх дном. Все то, что ты от греха подальше убрала. А теперь тебе приходится переживать все заново. И снова. Как вчера. Ты хотела, чтобы я сбегала в аптеку за тампонами. Сказала, что это непредвиденная ситуация. – Может, так и было. – Дженнифер, тебе шестьдесят пять. – А. Да. – Как бы то ни было, Аманда сделала или сказала что-то расстроившее тебя необычайно быстро прямо перед смертью. – И что это было? – Я не знаю. Это случилось в кабинете. Я услышала ругань. Когда я добралась до гостиной, все уже закончилось. Крики, по крайней мере. Но что-то произошло между вами, и это осталось неразрешенным. Аманда была уже на пороге. Перед уходом она сказала кое-что. |