Книга Золотой дождь, страница 144 – Джон Гришэм

— Да.

— А известны ли вам хоть какие-то случаи, когда компания приносила кому-то извинения?

— Протестую! — выкрикивает Драммонд.

— Принято. Продолжайте, мистер Бейлор.

Лафкин дает показания уже без малого два часа. Наверное, присяжных он уже утомил. Меня — уж точно. Все, хватит цацкаться — пора вмазать ему по-настоящему.

Я нарочно заострял внимание на официальном руководстве для служащих отдела заявлений, чтобы у присяжных создалось впечатление: все указания этого руководства выполняются строго и неукоснительно. Теперь я вручаю Лафкину копию руководства, которую прислал мне «Прекрасный дар жизни» во время подготовки документов для суда. Я последовательно выстреливаю в него целой очередью вопросов, на которые Лафкин подробно отвечает, в результате чего все уясняют: это не простое руководство, а — нерушимый свод законов, священная книга для служащих отдела заявлений. Оно проверено на практике и отвечает самым жестким требованиям. Периодически оно рецензируется и обновляется, чтобы не отставать от жизни и обеспечить наилучший сервис для клиентов компании.

У присутствующих уже сводит скулы от скуки, когда я спрашиваю:

— Скажите, мистер Лафкин, это полное руководство?

Он быстро пролистывает томик, как будто помнит наизусть каждый раздел и каждую страницу.

— Да.

— Вы уверены?

— Да.

— И именно вас попросили передать мне это руководство для ознакомления?

— Совершенно верно.

— Я запросил экземпляр у ваших адвокатов, и это именно та копия руководства, которую вы отправили мне по почте?

— Да.

Я перевожу дыхание и подхожу к своему столу. Под ним в небольшой картонной коробке у меня припасены кое-какие папки и документы. Я для вида копаюсь в коробке, затем внезапно выпрямляюсь во весь рост (в руках моих ничего нет) и обращаюсь к свидетелю:

— Будьте любезны, возьмите, пожалуйста, свой экземпляр руководства и найдите раздел «Ю».

Я тут же перевожу взгляд на Джека Андерхолла, юрисконсульта «Прекрасного дара жизни», который сидит за спиной Драммонда. Он зажмуривается, затем, понурившись, облокачивается на колени и начинает разглядывать пол. Кермит Олди, сидящий рядом, хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Драммонд ничего не понимает.

— Прошу прощения? — визгливо переспрашивает Лафкин.

На глазах у всех я достаю из коробки копию руководства, которую получил от Купера Джексона, и кладу на стол. Взгляды всех присутствующих прикованы к фолианту в темно-зеленом переплете. Я мельком посматриваю на Киплера — он упивается каждым мгновением разворачивающегося представления.

— Прошу вас, мистер Лафкин — раздел «Ю». Откройте руководство и найдите его. Я хочу с вами кое-что обсудить.

Лафкин ошалело берет руководство и начинает его листать. В эту минуту он готов, наверное, продать своих детей дьяволу, лишь бы свершилось чудо, и злополучный раздел «Ю» материализовался из воздуха.

Чудо не свершается.

— Здесь нет раздела «Ю», — уныло и почти нечленораздельно бормочет он.

— Извините, — нарочито громко говорю я. — Я не расслышал, что вы сказали?

— Дело в том, что здесь, м-мм, нет раздела «Ю». — Лафкин совершенно уничтожен. Он убит, раздавлен, но не из-за пропажи раздела «Ю», а из-за того, что попался с поличным. Время от времени он кидает ошалелые взгляды на Драммонда и Андерхолла, словно они способны спасти его. Например, выкрикнут: «Прошу тайм-аут!»

Лео Ф. Драммонд даже не представляет, какую свинью подложили ему его дражайшие клиенты. Сфабриковали руководство, не соизволив известить собственного адвоката. Он шепчется с Морхаусом. Что происходит, черт побери?

Торжественной поступью я приближаюсь к свидетелю со своим экземпляром руководства. Выглядит он точь-в-точь, как и копия, лежащая перед Лафкином. На титульном листе та же дата выпуска: «1 января 1991 года». Оба экземпляра полностью идентичны, за исключением лишь того, что в одном из них раздел «Ю» содержится, а в другом — нет.

— Вы узнаете это, мистер Лафкин? — спрашиваю я, передавая ему джексоновский вариант руководства и забирая свой.

— Да, — еле слышно отвечает он.

— И что это?

— Копия руководства для наших сотрудников

— А в ней раздел «Ю» есть?

Лафкин шелестит страницами, затем кивает.

— Что вы сказали, мистер Лафкин? — вопрошаю я, прикладывая ладонь к уху. — Стенографистка не в состоянии зафиксировать движения вашей головы.

— Да, есть, — отвечает он.

— Спасибо. А теперь скажите, вы лично удалили раздел «Ю» из моего экземпляра руководства или распорядились, чтобы это сделал кто-то другой?

Лафкин осторожно кладет фолиант на поручни, огораживающие свидетельскую кафедру, затем медленно скрещивает руки на груди. Он смотрит прямо в пол, в какую-то точку между нами. Создается впечатление, что он в полной прострации. Время идет, весь зал, затаив дыхание, ждет его ответа.

— Отвечайте на вопрос! — рявкает со своего возвышения Киплер.

— Я не знаю, кто это сделал, — пищит Лафкин.

— Но вы признаете, что в «Прекрасном даре жизни» утаили часть документов.

— Ничего я не признаю, — лопочет бедолага. — Я уверен, что это какое-то недоразумение.

— Недоразумение? Прошу вас, мистер Лафкин, соберитесь с мыслями. Скажите, верно ли, что кто-то из вашей компании преднамеренно удалил раздел «Ю» из предназначавшейся для меня копии руководства?

— Не знаю. Это, м-мм, словом, это как-то само собой случилось. Всякое бывает, знаете ли.

Я, не преследуя какую-либо определенную цель, возвращаюсь к своему столу. Пусть ещё чуть-чуть помучается, да и присяжные окончательно проникнутся к нему отвращением. Лафкин понуро пялится на пол; он выглядит как побитый пес, сломленный и разбитый — все бы, наверное, отдал, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.