Книга Дар шаха, страница 13 – Мария Шенбрунн-Амор

– Ее тоже украли.

Мадам Мехди резким движением затушила сигарету:

– Все эти слухи о погоне за деньгами шаха и убийствами, конечно, полная чушь. И гибель моего мужа, разумеется, была просто несчастным случаем. Но если хотите, я могу попытаться разузнать что-нибудь об обстоятельствах смерти вашего отца в Афганистане. В последние годы многие мои соотечественники, живущие в Штатах, навещают Иран, а я знаю множество правильных людей. Через одно-два рукопожатия я знаю весь свет, и никто еще не отказывался пожать руку Ясмин Мехди.

Я поблагодарил ее, хотя и не верил, что вдова строительного подрядчика способна пролить свет на события двадцатипятилетней давности. На прощание старая дама протянула мне ладонь, правда, не для рукопожатия, а для поцелуя.

– Думаю, вам можно больше не волноваться. Взломщики, кто бы они ни были, уже нашли у вас то, что искали. – Она милостиво улыбнулась. – Я улетаю в Париж, но в сентябре навестите меня снова. До тех пор я что-нибудь разузнаю. Мне очень приятно общаться с таким молодым и красивым джентльменом. Не говоря уже о том, что в моем возрасте пора поддерживать знакомства с врачами.

Я ушел, слегка польщенный, сильно смущенный и далеко не успокоенный. По-прежнему было неясно, кто мог меня ограбить, что эти люди искали, нашли ли то, что искали, убедились ли, что мы не имеем никакого отношения к сокровищам Пехлеви? А если да, то почему не оставляют нас в покое?

Оставалось договориться о встрече с последним из трех знакомых доктора Ансари, профессором Ави Бакхашем, политологом в Центре изучения Ирана Калифорнийского университета. Профессор оказался седым очкариком в клетчатой рубашке и мешковатых джинсах. Он крепко пожал мою руку:

– Да-да, я слышал ваше интервью, я регулярно слушаю программы «Свободы» по-персидски. И запомнил ваш рассказ, потому что мой отец, как и ваш дед, тоже был журналистом и работал в том же Tehran Journal. Моя семья покинула Иран приблизительно в те же годы. В 1956-м родители репатриировались в Израиль, мне тогда было три года. Чем могу вам помочь?

В который раз я изложил свои опасения и вопросы. Профессор покивал:

– Полагаю, за деньгами шаха действительно ведется охота, и эти люди беспощадны.

– Расскажите, пожалуйста, что вы об этом знаете.

– Иранцы – самая образованная, обеспеченная, успешная и законопослушная община Америки. Но в последние годы действительно произошло несколько подозрительных аварий и трагических случаев. Не менее странная цепь смертей за последние семнадцать лет случилась в семье самого шаха. В 2001 году в лондонском отеле была найдена мертвой Лейла Пехлеви, сестра наследного принца Реза Пехлеви. Ей было тридцать один год. В ее теле обнаружили огромную дозу секонала.

– Этот барбитурат нелегко достать, с 1970-х он запрещен.

– Вот видите! А принятой ею дозы хватило бы, чтобы убить пятерых. Спустя два месяца в парижской квартире найдена мертвой вторая жена шаха, принцесса Сорайя. Мохаммед Пехлеви когда-то подарил ей обручальное кольцо с бриллиантом в 22 карата. Причина ее смерти так и осталась скрытой от публики. Мало того, всего через неделю умирает ее младший брат Бижан. Подождите, и это не все! В 2011 году в своем доме в Бостоне найден застреленным младший сын Мохаммеда Пехлеви – сорокачетырехлетний принц Али Реза Пехлеви. Полиция получила звонок с просьбой о помощи, но отказалась сообщить, кто и откуда звонил. – Профессор умолк, проверяя впечатление, которое на меня произвели его слова. – Не знаю, кто убил их всех, ВЕВАК или кто-то другой, но не сомневайтесь, что иранское правительство всеми средствами пытается вернуть миллиарды шаха в Иран.

– А что, члены шахского семейства закончились, что принялись уже за американцев русского происхождения?

– Ваша вина, доктор. Вы же сами оповестили весь мир в своем радиоинтервью о газыре.

– При чем здесь газырь, профессор? Вы видели когда-нибудь газырь? Это не алмаз, не амулет, не ключ. Это маленький футлярчик из серебра. Сувенир, не больше. Прямо скажем, не самая существенная часть сокровищ семейства Пехлеви.

– Понимаю. Но представьте, например, что шах поставил условие, чтобы доступ к его счетам был только у лиц, имеющих при себе один из этих шестнадцати газырей.

– А почему такое странное условие?

– Возможно, сентиментальная прихоть умирающего. А может, он не мог или не хотел ограничить круг доступа конкретными людьми. В газыре есть свои достоинства. Подпись можно подделать, пароль можно выведать, отпечатки пальцев или роговицу невозможно передать по наследству, а газыри имелись только у надежных, преданных ему людей, которые могли передать их таким же людям.

– Но газырь тоже можно подделать.

– Это не так просто. Компьютерная программа запросто проверит, обладает ли газырь необходимыми параметрами. – Профессор поправил очки. – Сам по себе газырь ничего не стоит. Но было уже несколько случаев, когда после взломов исчезал именно газырь. Например, в отчете вестминстерского коронерского суда газырь упомянут в списке вещей, пропавших в доме Лейлы Пехлеви. И ходят упорные слухи об уникальной газырие, переходившей в семействе Пехлеви от отца к сыну. В ней было шестнадцать одинаковых газырей с особой чеканкой и прочими тайными отличиями. Якобы такие газыри были розданы приближенным лицам семейства, тем, кому шах полностью доверял. В том числе и тем, чьей помощью династия воспользовалась для перевода денег за границу.

– Очень сомневаюсь, что кто-либо из моей семьи входил в их число.

– Возможно, все это слухи. Вполне допускаю, что ваша семья и ваш газырь здесь совершенно ни при чем. Но кто-то мог поверить этим слухам. В таком случае любой подаренный шахом газырь стал бы предметом, ради которого ограбят и убьют. Не забудьте, речь идет об очень, очень больших деньгах. Вот цифры. В 1979 году правительство Ирана подало иск в Нью-Йоркский суд, обвиняя шаха в краже и вывозе из страны тридцати семи миллиардов долларов. С издержками и набежавшими процентами иранцы требовали от Мохаммеда Пехлеви более пятидесяти шести миллиардов долларов.

– Если бы моя семья имела доступ к таким деньгам, кто-нибудь намекнул бы мне на это, когда я брал ссуду для обучения на медфаке.

– Возможно, ваш отец, дед или прадед намекнули, но вы просто не искали этот намек. Он вполне мог быть в пропавших бумагах. А может, вы совершенно случайно попали в число подозреваемых, и ваш газырь – совсем другой газырь, имеющий лишь сентиментальную ценность.

– Хорошо. Но каким образом газырь дает доступ к деньгам?

– Этого я не знаю. Могу только предположить, что он как-то обозначает уровень доступа к информации. Скажем, позволяет куда-то войти или служит чем-то вроде пароля, опознавательным знаком. Но не исключено, что все это просто легенда. Вы упомянули, что встречались с мадам Мехди. Что она вам сказала?

– Что все это ерунда. – Профессор торжествующе усмехнулся. – Вы полагаете, она тоже охотится за газырем?

– Мадам Мехди – бывшая фрейлина и подруга шахбану, императрицы Фарах Диба, вдовы шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. О Ясмин Мехди я бы поверил чему угодно. Она может быть и обладательницей газыря, и охотницей за ним. Я был бы с ней очень осторожен. Я бы даже иранским секретным службам посоветовал быть с ней осторожными.