Онлайн книга «Лужайки, где пляшут скворечники»
|
— А когда поправится? — Ох, Лелька, кабы знать. Может быть, к лету… — А когда лето? — Не знаю, Лелька. Может быть, скоро… Однажды по дороге в институт Артем встретил скульптора Володю. Тот с осени жил в своей городской квартире, у сестры, и на Пустырях появлялся редко. Но, оказалось, он знает про Нитку и Кея. Мало того! — Еще бы не знать, Артем! Она и Кей два дня прожили у меня, прежде чем уехали из города. — Куда уехали?! — Не знаю, честное слово. Они не сказали, чтобы я тебе не проболтался. — А когда они жили у тебя, ты не мог мне сообщить?! — Я обещал Нитке, что не скажу. Иначе она сразу ушла бы… Артем, это все равно не помогло бы, если бы ты прибежал. Только хуже… — Володька, почему она так? В чем я виноват?.. То есть виноват, да, но почему она ничего даже не сказала? — А я знаю?.. Тём, она мне говорила, что, может быть, потом… — Что потом? Он пожал плечами, молча пожал Артему руку и ушел, сутулясь. 3 Вечера были порой невыносимы. Иногда Артем покупал четвертинку. Но водка помогала не надолго. После нее приходила новая тоска. Спасаясь от тоски, Артем часто уходил к Егорычу. Пили чай, говорили о том о сем. Егорыч иногда рассказывал про детские годы. Говорил, что думает написать про них книжку «Солнце Лопуховых островов». Она будет совсем не похожа на «Черных кирасир». О Нитке и Кее не говорили. Но однажды Егорыч не выдержал, оборвал рассказ о пережитом, глянул внимательно. — Тём, друг любезный, так нельзя, перестань изводить себя. — Да я вроде бы и не извожу… — Изводишь. У тебя уже лица нет, остались очки да нос. Взгляни сам… — Старик снял с полки зеркальце. То, перед которым брился по утрам. Зеркальце было размером с открытку. Простенькое, без рамки. Артем взял. Плоское стекло оказалось почти невесомым. И… будто не зеркало, а окошко в соседнее пространство. Из того пространства глянул на Артема худой, похожий на очкастую растрепанную ворону парень с кровавыми трещинками на губах. «Это я?» — охнул Артем. Он и раньше видел себя в зеркале. Ведь брился же, хотя и не регулярно! Однако это зеркало было особое. Словно выпячивало всю его, Артема, сущность, всю правду… — Что это за… оптический аттракцион? — А ты такие штучки не видел раньше? Их много на свалках. — Не попадались… — Это элементы облицовки боевых звездолетов… Было время, когда господа генералы решили: на Земле воевать уже тесно, пора выбираться с этим делом в космос. И разместили на заводах заказы, чтобы построить несколько орбитальных крейсеров. Но дело оказалось чудовищно дорогое, не потянули. А потом начались вообще другие времена… А обшивку успели сделать, валяется теперь на складах и в мусоре… Говорят, эта чешуя способна была отразить даже термоядерный удар. Мало того… смотри… Егорыч взял зеркальце, поймал им свет яркой лампочки, пустил на стену зайчик. — Ну-ка подставь ладонь. Артем подставил. Мягкое тепло надавило на кожу, разогрело ее. Сделалось горячо. Артем отдернул руку. — Видишь, — с удовольствием сказал Егорыч. — Собирает и усиливает всякую энергию. Идеальный отражатель. Я этими штучками выложил заслонку трубы, когда заваривал окончательно. Чтобы не просочилось никакое космическое зло… — Крепко заварил-то? — спросил Артем, потирая обожженной ладонью холодную щеку. — Намертво… Но каждый вечер торчать у Егорыча было неловко. Артем оставался в своем доме сам с собой. Иногда — с Бомом. А случалось, что с Бомом и рыжим Евсеем, который вел себя как домашний кот, только не мурлыкал. Что было делать? Вспоминать и ждать. Но вспоминать — значит, травить душу. А ждать… чего? Сколько? Однажды… пришел Зонтик. Постучал в дверь, шагнул через порог и сказал просто, будто уже не раз бывал здесь: — Здравствуй. Можно я у тебя посижу? — Входи… — Артем посторонился. Со странным, похожим на слабенькую ожившую надежду чувством. Зонтик сел у огня, вскинул на Артема курносое лицо. — Я не помешал? — Ничуть… — Артем сел напротив. Зонтик был в легкой расстегнутой курточке и клетчатой рубашке, в мешковатых подвернутых джинсах, в плетеных сандалетках на босу ногу. — Ты чего так по-летнему гуляешь? Сугробы на улице. — А, нам все равно! — он улыбнулся, как умел иногда улыбаться Кей. Артем дрогнул сердцем, но сказал ворчливо: — Кому это вам? Сомбро? Тогда почему те двое были в зимних пальто? — Для порядка. Они же большие, соблюдают правила. — А ты… для тебя правил нет? Зонтик посмеялся негромко, сандалеткой безбоязненно шевельнул горящее полено. — Для меня как когда. Как захочу… «Зонтик, ты кто? Ты человек?» — чуть не сказал Артем. Но вместо этого сказал другое: — Хочешь чаю? — Ага! А то я с утра ничего не ел. «Ты человек. Ты пацан, у которого какие-то неприятности…» Зонтик выпил две кружки с большущими порциями сахара. Сжевал несколько черствых ватрушек, которые вчера принесла от бабы Кати Лелька. — Тём, а можно я у тебя переночую? — Да пожалуйста! Хоть насовсем оставайся… А что случи-лось-то? — Да ну их! Я с ними опять поругался. С теми, с большими… — Почему? — Потому что… думают, если взрослые, значит, всё понимают. А на самом деле… Я им говорю: когда начнется весенняя миграция скворечников, надо их обязательно пустить через Нулевой темпоральный пояс. Это в сто раз увеличит распространение. А они: «Ты безответственный мальчишка! Мало тебе той истории с картой! Опять вызовешь временной дисбаланс…» Я бестолково объясняю, да? — Вполне толково… Зонтик, а ты ничего не знаешь про Нитку и Кея? Он поскучнел. Поцарапал ногтем заплату на джинсах. — Ничего не знаю. Правда… Я бы и сам хотел знать, ведь мы с Кеем стали почти совсем уже друзья. А он вдруг… — И Зонтик стал смотреть в огонь. — Зонтик. А может, знаешь другое? Когда придет весна? Зонтик опять посмотрел на Артема. Глаза были темные от серьезности. И все-таки — уж не мелькнула ли в них искорка лукавства? — Тоже не знаю, Тём. То есть точно не знаю. Может, через две недели, а может, и завтра… Плотный и мягкий, совсем не зимний ветер тряхнул стекла и крышу. Шарахнулось в камине пламя, замигала и ярче разгорелась лампочка. |