Онлайн книга «Портфель капитана Румба»
|
— Ля-ля-ля… — Ладно, попадешься еще… — проворчал Леша. Но уже не так сердито, потому что боль почти прошла. Он сидел на полу и при свете лампочки тенескопа разглядывал упавшую книгу. — Ух какая! С медными застежками… Это не журнал… — Филарет говорит, чтоб открыли, — сказало Ыхало. Глаза его горели азартной зеленью, будто оно тоже большой кот. У книги откинули крышку. Оказалось, что это альбом с фотографиями. Очень старинными. На снимках были женщины в длинных платьях и усато-бородатые мужчины во фраках, сюртуках и мундирах. Некоторые даже с саблями. Сабли Лешу очень заинтересовали. Но тень-Филарет поторапливал: перелистывайте дальше… — Ых-ох, это же Орик! Орест Маркович, когда он маленький был! — обрадовалось Ыхало. С большого коричневого снимка смотрел мальчик Лешиного возраста. Симпатичный такой, большеглазый, задумчивый. Он был в рубашке с кружевным воротником и в широкой соломенной шляпе с лентой. — Как красиво одевались в старину, — прошептала Даша. Она очень увлекалась модами и выкройками. Вся в маму. — Подумаешь, — бормотнул Леша. — Сейчас не хуже… Но мальчик Орест ему тоже понравился. С таким неплохо было бы подружиться. Сразу видно, что серьезный и не задира. Не то что мальчишки в классе у Леонковаллы Меркурьев-ны. Там Леша за весь год так ни с кем и не сошелся по-приятельски… — Хорошо, хорошо, Филаретушка, — отозвалось Ыхало на нетерпеливое урчание-мурчание. — Давай дальше… А дальше… между страницами оказался плотный большущий конверт с той же самой маркой! — Ура… — сказали все. Но шепотом. Потому что приблизилась тайна. Поразглядывали марку и лишь потом внимательно прочитали адрес: г. Хребтовскъ улица Крайняя, домъ 5, мальчику Оресту Редькину. А ниже, крупными буквами: ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО — По-старинному написано, — прошептал Леша. Даша спросила: — А как это — звуковое письмо? — Ну, разве не ясно? Записывают голос на пластинку и посылают. — Это сейчас можно. А в старину разве так делали? — А почему же нет? Только пластинки были большие и тяжелые. Видишь, и конверт поэтому такой громадный… — И без обратного адреса, — вздохнула Даша. — Не узнаем, откуда письмо. — По марке видно, что из Астралии. — А где она, эта Астралия? — Самое обидное, что он пустой, конверт-то, — досадливо сказал Леша. — Была бы пластинка, сразу все узнали бы… — Интересно, где она? — прошептала Даша. — Наверно, давно разбилась. В те времена пластинки были хрупкие. — Разве хрупкую стали бы посылать по почте? — резонно возразила Даша. — А небьющихся в старые времена не делали. — А может, делали! — Я лучше знаю, я читал! — Какой умный! — Да уж поумнее некоторых! — Кого это «некоторых»? — Всяких простокваш-промокашек… — Леша — бегемоша… — Ай-яй-яй, тише, пожалуйста, — быстро сказало Ыхало. — Так мы ни о чем не договоримся. — А о чем надо договариваться? — спросила Даша (показав брату язык). — У меня вертится одна мысль. Догадка. Неужели правда?.. Ых, нет, надо сперва проверить… — Да что проверить-то? — подскочил Леша. — Если хотите, пошли ко мне в гости. Ыхало тщательно вырвало у входа в баньку крапиву. — Проходите, пожалуйста… Само-то я обычно через трубу проникаю, поэтому тут и заросло все… В баньке, как уже известно, застарело пахло березовым листом. Было полутемно и таинственно. Оконце — маленькое, да и то закрыто сорняковыми джунглями. Ыхало засветило свечку в увесистом медном подсвечнике. На бревнах стены изогнуто обозначилась тень Филарета. Она сидела и вылизывала заднюю лапу. — Сейчас, сейчас… — пыхтя, торопилось Ыхало. — Вот… И оно вытащило из-за печки картонную коробку. — Здесь пластинки. Я их насобирало в доме в разные годы. Старуха все равно никогда не слушала, а я здесь иногда развлекаюсь… Тут старина всякая. «Амурские волны», Шаляпин, Собинов. Певцы были такие… А вот русские романсы, мадам Вяльцева поет… Это, конечно, на любителя, молодежи это неинтересно… — Папа любит Шаляпина, — сказала Даша. — Папа ведь уже не молодежь, — возразил Леша. Просто чтобы сказать поперек. — Ну и не старый… — А вот та самая пластинка! — торопливо перебило брата и сестру Ыхало, чтобы опять не поссорились. — Я давно заметило, что она не такая, как другие. Дважды роняло — и ни трещинки. И без наклейки — неизвестно, чья и откуда… Я ее в доме за книжным шкафом нашло… Обратите внимание, она тоже старинная — запись с одной стороны, как в давние времена делали. Леша взял пластинку. — Ух, какая тяжелая… — Лешка, не урони! — Тебе же сказали, что небьющаяся. — Все равно… — Если бы все равно, лазили бы в окно! — Ха-ха, а ты ночью лазил! Леша засмеялся: — Сдаюсь, переспорила… Ыхало, а что на ней, на плас-тинке-то? — Одну минуточку… Ых… — Ыхало выволокло из-под лавки небольшой чемодан. Положило на скамью. С ржавым повизгиванием открылась крышка. В чемодане оказался покрытый малиновым сукном диск. А еще — изогнутая блестящая трубка с плоским набалдашником. — Патефон! — обрадовался Леша. — Проигрыватель? — спросила Даша. — Да. Только старинной конструкции. — А где электрошнур? Или он на батарейках? — Он вообще без электричества работает… А еще раньше были граммофоны, с большущей трубой. Не слыхала, что ли, про такие? — Я видела на картинках. Но я думала, что они все равно с проводом… А как же без электропитания? — Ох и необразованная ты, Дашка! Только и знаешь свою кройку и шитье. Хоть бы изредка техническую литературу читала… Это механическая акустика. Пружина ручкой заводится. — Да… — вздохнуло Ыхало. — Только, извините, у меня не заводится, пружина давно лопнула. Приходится пальцем вертеть. — И получается? — удивилась Даша. — Сейчас покажу… |