Онлайн книга «Портфель капитана Румба»
|
— Хорошо, если бы нашел способ-то, — сказал Бочкин. — Ох, хорошо бы. Да ничего пока у него не выходит… — Ну, будь здоров, Гаврила. — И вам доброго здоровьица… — Гаврила помахал дубиной, пароход тонко погудел на прощанье и бодро зашлепал дальше. Под солнцем искрилась озерная ширь, но горизонт застилала дымка. — Раньше-то отсюда вся гора со столицей видна была, — с прежней невеселостью объяснил Бочкин. — А сейчас только марево… Ну, ладно, давай, Леша, поворачивать, а то в болото въеде;м. Да и все равно домой пора. Надо вас еще мороженым угостить… На обратном пути грусть понемногу улеглась. Погода была великолепная, места красивые. Что ни говори, а замечательная прогулка. — В следующий раз навестим на Желтых Скалах Авдея Казимировича Белугу. Иначе говоря, дона Куркурузо, — пообещал Бочкин. — Узнаем, как у него дела. Может, и продвинулся он в своей работе… После возвращения на Пристань все путешественники, кроме тень-Филарета, ели в станционном буфете мороженое и пили чай с земляникой и булочками. Булочки были, правда, черствые (не то что бабкины пирожки), но все равно вкусные. Однако Даша все чаще ерзала на стуле: — Ох, Лешка, уже совсем вечер… — Какой же вечер! Солнце вовсю светит! — Потому что лето! А времени-то уже девятый час! — Ладно, едем! Спасибо, дядя Бочкин… Обратно поезд мчался как угорелый. Но Даша все равно волновалась: — Скорее! А то достанется нам от мамы… На полном ходу проскочили мимо станции Чьитоноги. Бабка торчала в окошке. Ей хором крикнули: — Бабушка, спасибо за пирожки! Но она лишь погрозила пальцем и захлопнула окно. Зато от мамы не попало. Она только сказала: — Где это вас носило до такой поры? Марш умываться и ужинать. Даша и Леша умылись во дворе у крана, съели по тарелке гречневой каши с молоком и, усталые, отправились спать. Они думали, что чудеса на сегодня закончились. ЛУНЧИК ЛУНЯШКИН Сперва все было обыкновенно. Задернули шторы, чтобы летний закат не мешал спать. Уснули быстро. А около полуночи Даша растолкала Лешу. — Смотри, там что-то светится. В щель между шторами пробивался ровный желтый свет. Похоже на лампу. Леша прошептал: — Может, тетя Ихтилена приземлилась за окном? — Нет, это на подоконнике… Много раз пробили в соседней комнате скрипучие часы, и гном Петруша сказал: — Пора спать… Но какое тут спать, если рядом опять что-то непонятное! Даша боялась, и поэтому Леша бояться почти перестал. — Я знаю, что это такое! Икринка в стакане разгорелась! Помните, стакан с икринкой Ихтилены неделю назад поставили на подоконник. Так он и стоял там, полузабытый. Икринка лежала себе в воде, как желтоватый стеклянный шарик. Только иногда мерцала еле заметной искоркой. Откуда же такой яркий свет? Леша храбро выпрыгнул из кровати и отдернул штору… И засмеялся: — Ой, Дашка! Иди сюда… На краю стакана сидел маленький рогатый месяц. Мокрый. С глазками, носом и улыбчивым ртом. Ростом со спичечный коробок. Он был похож на елочную игрушку. От него-то, как от ровного пламени свечки, и расходился желтый свет. Месяц поглядывал на Лешу и Дашу хитрым крошечным глазом и болтал черными тонкими ножками (вроде тех, что у буквы «а»). Как мальчишка на заборе. Ручки у него тоже были. Он держался ими за край стакана. Даша прижала к щекам растопыренные пальцы. — Какой миленький… — Из икринки вылупился. Это сынишка тети Ихтилены. — Вот она обрадуется! Месяц-малыш вдруг тихонько застрекотал. Словно крошечная пичуга или сверчок. И заболтал ножками сильнее. Леша осторожно протянул раскрытую ладонь. — Не бойся, иди ко мне… Месяц не боялся. Он ловко вскочил на кромку стакана, а оттуда прыгнул к Леше на руку. Он был легонький. Такое ощущение, что на ладонь сел кузнечик. И шло от него ощутимое тепло. Месяц подбоченился, отставил одну ножку, задрал подбородок и опять застрекотал. — Что-то говорит по-своему, — выдохнула Даша. — Надо его Ыхалу показать. Ыхало все волшебные и звериные языки знает, оно переведет. — Прямо сейчас? — Утром. Неудобно будить Ыхало среди ночи. Даша мизинцем погладила малыша по теплой выпуклой спинке. — Живи у нас… Леша, давай придумаем ему имя! Он ведь только родился, и его никак не зовут. Месяц замер, словно понял, о чем речь, и прислушался. — Давай назовем… Лунчик! — Почему? — Ну… похоже на «Лёнчик». У нас в классе Ленчик Максимов был, самый хороший из мальчишек. Никогда ни к кому не лез, не задирался. И веселый… — Ладно. Еще похоже на «лучик» и на «луну». Ты хорошо придумал… А фамилия пусть будет Луняшкин. Лунчик, ты согласен? Маленький месяц заплясал на Лешиной ладони. Видимо, обрадовался. А потом вдруг подпрыгнул повыше, задрыгал ручками-ножками, словно карабкался по крутому склону, и быстро поднялся под потолок. В угол, где было совсем темно. И там засветился, будто в небе. Леша и Даша опомниться не успели. — Ох, он свалится и расшибется, — наконец прошептала Даша. — Не свалится. Он ведь месяц, приспособлен к высоте. Его мама Ихтилена вон какая большущая, и то не падает. Леша задернул штору. — Давай спать. А Лунчик пусть нам светит. — А он не удерет? Он ведь еще глупенький, новорожденный… Надо закрыть форточку. — Почему ты решила, что он глупенький? Может, месяцы сразу рождаются с полным соображением… А держать его у себя насильно мы не имеем права. Как сам он захочет, так и будет. Леша и Даша опять забрались в кровати. И стали смотреть, как маленький месяц Лунчик Луняшкин светит над ними, будто прямо из сказки. А он висел неподвижно, только изредка подмигивал крошечным глазом. Леша уснул, и ему приснилось много маленьких месяцев. Будто они шеренгами маршируют по гранитной площади. А сам Леша стоит наверху старинной зубчатой башни и смотрит на этот парад. Рядом с ним висит в воздухе теплая, как большая печка, тетушка Ихтилена, а с другого бока пыхтит дядька в блестящих латах и шлеме с перьями. Кажется, рыцарь Бумбур Голодный. Он один за другим ест пирожки и говорит с удовольствием: — Ну вот, наконец-то открылась дорога на столицу… |