Онлайн книга «Голубятня на желтой поляне»
|
— Как это вы достукались? — весело удивился Янка. Листик бросил на Ваську косой взгляд: — Да ну его… Сам виноват. Всё время подсказывает на уроке… — Да?! А если они сосчитать не могут! — взвинтился Васька. Затанцевал на тонких дюралевых ногах и привёл голову и туловище в нормальное положение. — Такие задачки смехотворные, а они… — Не у всех ведь мозги электронные, — сказал Гелька. — Ты, Василий, смотри. Будешь своими способностями хвастаться, тебя ребята выскочкой задразнят. — Ребята ничего не говорят, они только рады. Это Настюшка придирается… Настасья Фёдоровна. Она меня терпеть не может. — Ну уж… — осторожно не поверил Гелька. — Да! Она вчера меня стукнула… — Как это? — изумился Янка. — Вот так! Пластмассовым треугольником.— Васька потёр сзади нижнюю часть выпуклой ферропластовой канистры, из которой было сделано его туловище. — Тебе же не больно. Вон какая броня, — утешил Гелька. — Да?! — Васька сверкнул фиолетовыми фотоглазами. — Если железный, думаешь, не обидно? Гелька и Янка вопросительно глянули на Листика. Тот неловко объяснил: — Она у нас ещё молоденькая, только из института. Сама ещё как девчонка… — Всё равно это свинство, — сурово сказал Янка. Листик смутился. Настасья Фёдоровна, видимо, ему нравилась. Листик наклонился и стал поправлять шнурки на кроссовках. Не разгибаясь, напомнил Ваське: — Она же сразу извинилась. — Ха! Извинилась! А потом опять придирается: "Почему ты голый в школу являешься?" Я говорю: "Я же робот, у меня и так шкура прочная". А она: "Не робот ты, а обыкновенный хулиган. И нечего приходить в школу без штанов!" — Правда, придирается, — заметил Янка. — Я ему свой матросский костюм дам, — примирительно сказал Листик. Гелька представил роботёнка Ваську в матросском костюмчике — большелапого, с квадратной головой, с ногами-трубками — и зажал улыбку. Серьёзно сказал: — Лучше комбинезон какой-нибудь. Я у себя поищу. — В такую-то жару! — капризно отозвался Васька. — Тебе какая разница? — удивился Гелька. — Да, разница. Я терморецепторы в себя вставил. — Васька резиновой перчаткой хлопнул но блестящему животу с выпуклым клеймом "Промнефтегаз". — Опять на свалку таскался за деталями, — строго сказал Гелька. — Я ему на детали деньги давал, он их в "Юном конструкторе" купил, — заступился Листик. — Но на свалку наш Васенька всё равно таскался, — проницательно заметил Гелька. — Его там ржавые бабки приваживают, — сказал Янка. — Не бабки! — огрызнулся Васька. — Я хотел посмотреть, где папа Ерёма жил. — Папа Ерёма жил в "Курятнике", — сухо напомнил Гелька. — "Курятник" же разломали! А сперва он жил на свалке… пока с бабками не поругался. Они его теперь вспоминают и жалеют… А вы тоже на свалку ходили, я знаю! Гелька и Янка быстро переглянулись. — Мы — по делу, — сурово сказал Гелька. — А тебе туда соваться нечего. И нечего спорить, когда старшие говорят… — Подумаешь! — роботёнок дерзко мотнул антенной. — Ничего не "подумаешь", — поддержал Гельку Янка. — Ты, Васька, не вредничай, мы тебе всё равно что родственники. Мы из-за тебя пальцы кололи. У меня потом два дня болел, я играть не мог. — Я тоже колол, — напомнил Алёшка Листик. — И Листика слушайся, — дипломатично сказал Гелька. — А то у него будут неприятности в школе. — Уже, — вздохнул Листик. Васька засопел носом, сделанным из рожка от чайника, и сказал: — Все на одного. Воспитатели… Васька жил у Листика. — Пошли, — сказал Листик. — Попрошу бабушку подогнать на тебя костюм. Васька был маленький — Алёшке по плечо. Глядя им вслед, Янка усмехнулся: — А мы правда как воспитатели. Гелька кивнул: — Ага… Пока Васьки не было, никогда не думал, что могу такие речи говорить. Про послушание… Как тётя Вика! — А всё-таки он ничего роботёнок, — сказал Янка. — Хорошего парнишку мы склепали. — "Мы", — засмеялся Гелька. — Если бы не твой дедушка… — Ну, я и говорю, мы все: дедушка, ты, я, Листик… — Я думал, твой дедушка только скрипичный мастер, а он на все руки… — Да не так уж и трудно было. По готовым-то чертежам… И главное — все материалы на месте оказались! — Вот это — самое большое чудо… — вздохнул Гелька. — Что — чудо? — Что вагон оказался на месте. Приходим, а он будто никуда не уезжал. Даже колёса к рельсам, как раньше, приржавелые… Янка задумчиво сказал: — Я бы, наверно, решил, что всё приснилось, если бы не вторая куртка. Одна на мне, а другая — в вагоне на гвоздике. Будто не снимали. Я даже испугался. Помнишь? — Нет, я не помню, что ты испугался. У меня у самого тогда мозги набок… Но я обрадовался. Думаю: вот хорошо, что Ерёмины чертежи теперь в двух экземплярах. Янка тихо улыбнулся: — И дневник Глеба. Как будто нам подарок: и тебе, и мне — пожалуйста… Гелька, ты все листы прочитал? — Конечно. Не один раз… — Я тоже. А стихи даже наизусть помню… Гелька, а ты говорил, что он стихов не писал… — Я же тогда не знал ещё… Да это и не его стихи, Янка. Он же просто вспоминает старую песню. — Не вспоминает, а придумывает. Ты прочитай внимательно. — Я внимательно… — Ну, ещё раз. Давай я тебе покажу. — У меня же его дневник не с собой… — У меня с собой. Пожалуйста! — Янка вытащил из сумки пачку потрёпанных листов. — Давай сядем… — Он продрался сквозь дикий укроп к лавочке в кирпичной нише. Гелька за ним. В укропе прятался похожий на колючие рыбьи плавники зуболист. Гелька чертыхнулся и вскинул ноги на скамью. Янка тоже. Теперь они сидели друг к другу лицом, прислоняясь лопатками к боковым стенкам ниши. Ниша была узкая, сидеть пришлось в такой тесноте, что Гелька увидел у своего носа Янкино коричневое колено с розовыми проплешинками на месте отвалившихся коросточек. На колено упал откуда-то красный жук-пожарник. На его спинке чернел узор, похожий на человечье лицо. Вернее, на маску. Гелька сердито сдул жука, он вспомнил неподвижную маску Клоуна. "Геля Травушкин, подари искорку…" Янка вдруг сказал с улыбкой: |