Книга Мальчик со шпагой, страница 19 – Владислав Крапивин

Вот они, окна.

Однако горели только два окошка — в Наташиной комнате. Стекла Серёжиных окон отражали синевато-серое небо июльской ночи.

"Может, смотрят телевизор? — подумал Серёжа. — Или спят уже? Папа так рано не ложится… А может быть, оставили Марину у Наташки и в кино ушли на последний сеанс?"

Он слегка встревожился. Во-первых, чего же хорошего возвращаться в пустую квартиру? Во-вторых, не хотелось ему откладывать объяснение с отцом и тетей Галей.

Серёжа нисколько не боялся этого разговора. Но он хотел, чтобы поскорее остались позади все неприятности и все обсуждения этих неприятностей. Не надо о них вспоминать. Пускай только всадники на золотистых конях вспоминаются каждый день…

Серёжа и Нок вошли во двор. Серёжа толкнул нижнюю дверь, и они стали подниматься на второй этаж. Над лестницей горела неяркая лампочка. Потрескивали точеные старые перила. Когти Нока громко стучали по ступеням, и этот стук отдавался в железном корыте, которое висело у двери чулана. Пахло пересохшими досками, теплой пылью и древесным лаком. Это был запах пожилого доброго дома, в котором Серёжа провел все свои почти двенадцать лет… Верхняя дверь была облезшей клеенкой. Клеенка местами треснула, и в разрывах торчала пакля. На косяке весело белела кнопка. Это была обманная кнопка: звонок Серёжа и Наташка развинтили еще пять лет назад, когда строили из большой корзины и картонного ящика ледокол. Блестящая чашечка звонка понадобилась им для корабельного сигнала. С тех пор кнопку нажимали только те, кто первый раз приходил в этот дом.

Серёжа несколько раз ударил кулаком по мягкой клеенке. Бух-бух-бух… — отдалось за дверью. Сначала была тишина, потом часто защелкали подошвы, и Наташкин голос капризно спросил:

— Кто?

— Я.

— Кто "я"?

— Ну я, Сергей! Ты спишь, что ли?

Лязгнул крючок, и дверь распахнулась так стремительно, что перепуганный Нок отскочил на всю длину поводка. Наташка перешагнула порог и схватила Серёжу за локти мокрыми пальцами.

— Серёжка! Как здорово! Какой ты молодец, что приехал!

Она лишь мельком глянула на пса и даже не удивилась.

— Ой, ну как здорово! Бывают же чудеса! — повторила она и, не отпуская, потянула Серёжу в коридор.

Он совсем не считал, что его приезд такое уж чудо. Пожал плечами, втащил в коридор очень оробевшего Нока и взглянул на свою дверь. Обычно по вечерам в ней светилась тонкая щель. Сейчас ее не было.

— Где наши?

Глядя счастливыми глазами, Наташка сказала:

— Да! Ты ведь ничего не знаешь!

— Ничего не знаю. Скажешь ты наконец?

— Вы квартиру получили. Три комнаты. Уже неделю назад переехали.

Это была новость. Уж чего-чего, а такого дела он никак не ждал.

— Вот так финт… — медленно сказал Серёжа. — Это значит, я здесь уже не живу?

Она вздохнула:

— Значит… Ну и что? У тебя теперь будет своя комната. Ой, Серёжка, такая хорошая, просто прелесть! Окно на юг, реку видно. Обои на стенах такие веселые, голубенькие… Ты что, не рад?

— Да я не знаю даже…

Он и правда не знал. Он, видимо, просто устал сегодня от разных неожиданностей.

— А почему не написали, что новая квартира?

— Хотели тебе сюрприз сделать.

— Сюрприз… — усмехнулся Серёжа. Поглядел на притихшего Нока, потрепал ему загривок. — Я вот тоже сюрприз привез.

— Я уж смотрю… Это ты из лагеря такое страшилище везешь? Да нет, он хороший, только… больно какой-то уж непричесанный.

Нок вопросительно посмотрел на незнакомую девочку, потом на хозяина и вдруг зевнул во весь размах розовой пасти.

— Ой, — сказала Наташка.

— Она пошутила, Нок, — сказал Серёжа. — Она больше не будет, не глотай ее.

Наташка засмеялась и вдруг сразу встревожилась:

— Серёжка… А почему ты… Ведь смена только через десять дней кончится. Ой, выгнали, да?

— Сам ушел, — хмуро сказал Серёжа. — С начальником лагеря поругался.

Наташка охнула:

— Мамочка моя… А тебя отпустили?

— А я спрашивал?

— Серёжка, сумасшедший! Тебя же искать будут.

Серёжа поморщился:

— Да не будут, там знают… Я все расскажу, только потом, ладно?

Наташка тряхнула своими светлыми, коротко подрезанными волосами.

— Ну ладно. Идите в комнату, я вас кормить буду… Слушай, а у него блох нет?

— Нет… Не знаю… Не надо нас кормить, мы на катере ели. Ты адрес скажи. Мне ведь надо… домой.

— Ой, ты не уходи! — испугалась она.

— Как это "не уходи"?

— Подожди. Переночуй здесь.

— Зачем?

— Ну, зачем… Скучно же. Думаешь, приятно полночи одной дома сидеть?

— А где тетя Маша и дядя Игорь?

— В театр пошли. Опера из Свердловска приехала. А потом еще в гости к папиному знакомому.

— А тебя не взяли?

— А я не пошла.

— Почему?

— Из вредности.

— А-а…

— Конечно… Отца всю неделю просила: "Почини, почини велосипед". Он все: "Починю, починю". А сам дотянул… Все ребята на озеро сегодня уехали, а я дома осталась… Ну вот и пусть сами ходят в свой театр.

— Ну, ты тоже хороша. Дядя Игорь с утра до вечера на работе, а ты с велосипедом…

Наташка виновато шмыгнула носом.

— Он говорил: "Подожди до субботы". А в субботу его вызвали в порт. Что-то там срочное случилось. А он сейчас диспетчера порта замещает.

— Сейчас навигация в разгаре. Мы пока плыли, знаешь сколько всяких теплоходов навстречу попалось… Ну, ты все-таки давай адрес, я пойду.

— Останься, Серенький… — жалобно сказала Наташка.

Вот она всегда так, если хочет подмазаться: "Не уходи, Серенький. Сделай, Серенький". Только она Сереньким его и называет.

Раньше еще мама так называла, но это было давным-давно…

— Не уйдешь, да? Я пельменей сварю, у нас две пачки в холодильнике.

Пельмени — это, конечно, вещь, но…

— Куда ты пойдешь ночью… — уговаривала Наташка. — Это далеко, за семь кварталов, на углу Октябрьской и Челюскинцев. Уже полдвенадцатого. И холодно сейчас, вон у тебя руки в пупырышках.

Вечер и в самом деле был свежий. Серёжа, пока шел от пристани, слегка озяб. Но он сурово глянул на хитрую Наташку.

— Это от твоих рук. — Он потер ладонями голые локти. — Почему у тебя пальцы мокрые и холодные? Стирала на ночь глядя?