Онлайн книга «Давно закончилась осада...»
|
Коля на всякий случай незаметно сложил замочком пальцы. Но тревожиться всерьез не было ни охоты, ни сил. Он вдруг ощутил, что соловеет от тепла и сладкой сытости. Перебрался на диванчик с гнутой спинкой, что служил ему и кроватью. Здесь лежали в беспорядке номера «Земли и моря». Саша оглянулась на Колю. — Хочешь посмотреть журналы? — сказал он. (А что делать, надо как-то развлекать гостью.) — Хочу… — И она присела рядом. — Ой, это что? На картинке во всю страницу громадная (толщиною с бревно!) змея обвила кольцами зубастого ягуара и разверзла пасть. — Анаконда. Есть такие змеи-удавы в далекой стране Южной Америке, на реке Амазонке. Могут даже быка проглотить. — Это по правде или такая сказка? — Какая там сказка! Попадись такой «сказке», и вмиг — хлоп, и нет тебя… — Страх какой… — Она даже придвинулась поближе. — Конечно! Особенно если ты без оружия! Ну, а если с ружьем или пистолетом, тогда трах ей прямо в пасть! — И он вспомнил пистоль Фрола. Как метко и храбро (теперь и вправду казалось, что храбро) он, Коля Лазунов, пальнул по бутылке. Мог бы и в пасть анаконде… Дальше было еще немало картинок с подписями и краткими рассказами. Египетские пирамиды, нападение индейцев на американский экипаж, аэростаты новейшего вида, фрегаты и броненосные корабли, индийские храмы и рыцарские турниры древних времен… Вообще-то Коля с большим желанием рассказал бы о путешествии Джона Гаттераса через льды, но понимал, что Саше интереснее такая вот заморская пестрота. Ладно, и это неплохо… — Коля, смотрите! Разве они тоже бывают взаправду? — Нет, это миф. То есть сказка. Из Древней Греции. Это центавры. — А не кентавры? — Ну, можно и так… А ты откуда про них знаешь? — Отец Кирилл говорил. Который нас грамоте учит, у него дома вроде как школа… Я нашла осколок с похожей картинкой, показала ему: не грех ли собирать такие. А он засмеялся, говорит: собирай на здоровье. Это, говорит, в далекие времена здешние люди лепили посуду с такими картинками, на которых всякие сказки. Картинки эти ничуть не грех, ежели им не молиться, а просто смотреть… — А что за посуда? Где ты находила осколки? — В Херсонесе, где монастырь. Там их много. И всякого другого… Там раньше город был, в старые-старые годы, а потом его разрушили то ли татары, то ли еще кто… — А, ну это известно! Говорят, он погиб после осады. Она была вроде этой, недавней, только пушек тогда еще не придумали. Зато швыряли из катапульт горшки с горящим зельем… — Вот страх… — Ну что ты все «страх» да «страх»!.. А эти посудные осколки, они теперь где? — Дома. Принести? Не успел он сказать «не беспокойся, потом», как она раз — сорвалась и умчалась! Лизавета Марковна и тетушка только руками всплеснули. А Коля досадливо понял, что надо идти следом, долг обязывает. Но за те полминуты, пока долг боролся с неохотой, раскрасневшаяся Саша примчалась обратно. С синим узелком в руке. Торопливо развязала его, положив на колени, раскинула широкий платок. На платке оказались черепки, цветные каменные бусинки, черные неровные монетки, флакончик из перламутрового стекла. Посудных осколков было больше всего. Одни — шероховатые, кирпичного цвета, с выпуклым орнаментом на кромках. Другие — лаковые, черные с коричневым рисунком или наоборот — коричневые с черным. Различимы были греческие профили с кудрявыми головами, львиные гривы, колесо повозки, часть корабля с загнутой, как рыбий хвост кормой. Жаль только, что ничего целого. Но нет, было и целое! Почти… — Вот… — Саша с коротким выдохом перевернула большой выгнутый осколок. На темном как уголь лаке были красно-коричневые фигурки с черной прорисовкой лиц, складок одежды и завитков волос. Кентавр с кудрявой бородой, женщина в широком хитоне и тоненький босой мальчик с перехваченными шнурком волосами и в легкой рубашонке (кажется, называется «туника»). Лица у всех троих были спокойны, однако в позах ощущалось действие. Кентавр держал своей ручищей руку-стебелек мальчика и притягивал к себе. Мальчик слегка упирался, но, видимо, не из боязни, а скорее из баловства. Женщина с заметной тревогой придерживала мальчишку за плечо: «Ну, куда же вы его хотите увести?» По верхнему краю рисунка тянулись квадратные завитки эллинского узора. Задняя часть лошадиного туловища кентавра была отколота. Ноги женщины и нижний край хитона — тоже. А мальчик весь был целехонек — гибкий, шаловливо-упрямый. Живой… Саша тепло прошептала у Колиной щеки: — Смотрите, кентавр, наверно, задумал превратить его в такого же, как он сам, наполовину лошадь… — Ну, если и превратит, то не насовсем, а на время. Чтобы попрыгал по лугам, как жеребенок. Попрыгает и вернется к… маме… — включился в игру Коля. И почему-то смутился. — А если не вернется? Ой, вот страх… — Опять это слово! — старательно возмутился Коля, чтобы прогнать смущение. — «Страх» да «страх»! Еще раз скажешь так, тогда… — Ой… а что будет? — Она вроде бы испуганно сощурила один глаз и сморщила переносицу. — Тогда… щелчок по носу! Во… — Коля сложил колечком указательный и большой пальцы. — Ой… — «Ой» тоже нельзя говорить, это все равно что «страх»… — расхрабрился Коля. — Ладно… — покладисто сказала Саша. — А вот смотрите еще… — И не говори мне «вы». Что это такое? Я тебе кто? Наследный принц? Я же не говорю тебе «смотрите-извините»… — Но вы же из образованных, а я… — Будет щелчок! Как за «ой» и за «страх»! — Ой… Нет, это не считается, это я нечаянно. Больше не буду. — То-то же… — Смотр… ри… Вот эти бусинки… Отец Кирилл сказал, что их носили такие тетеньки две тыщи лет назад… — она мизинцем показала на женщину, которая удерживала мальчика. — Вот, здесь даже нарисовано… — Да, видно… — Они склонились над осколком, почти коснувшись висками. Потом Коля поднял к глазам черную монетку. — Саша, смотри! Здесь, кажется, Геракл борется со львом. На монетке в самом деле сплелись крошечный гривастый лев и мускулистая человеческая фигурка. — Льва-то я давно разглядела. А этот Гер… какл… он кто? — Греческий герой. Он совершил двенадцать подвигов. И один из них — борьба со львом. Геракл его задушил. — Ой стр… Нет! Я не досказала! — Ты не досказала «страх». Но сказала «ой». Подставляй… Саша вздохнула, зажмурилась и вытянула вперед лицо с носом-клювиком. Костя, замерев, коснулся клювика ногтем. — Вот так… А в следующий раз будет со стр-рашной силой… |