Онлайн книга «Давно закончилась осада...»
|
«А может быть, кладбища. Подходящее место, — подумал Славка и тут же одернул себя: — Не распускайся!» Он ступил на эту дорогу с твердой белесой землей, почти горячей от солнца. Белый блеск резал глаза. Даже небо теперь было не голубым, а светло-стальным и беспощадным. От тяжести ныли руки и болели плечи. Славка осторожно перекладывал портфель из руки в руку, но ставить его на дорогу не решался. Не хотел лишних толчков. Портфель приходилось держать на отлете, чтобы жесткая нижняя кромка не чиркала по ноге и чтобы случайно не ударить коленом. У Славки опять появилась мысль: спрятать портфель в укромном месте и сбегать за кем-нибудь. Но здесь, на дороге, сделать это было нельзя. Ни ямы, ни камня, ни заросшего травой кювета. Ровная твердая земля подходила прямо к белым стенам. У подножия стен росли кустики пыльной травы, но в них не спряталась бы даже улитка. Дорога была как судьба: не избавишься от груза и никуда не убежишь. В каменных заборах — ни калитки, ни щели, ни выхода в переулок. Оставалось идти вперед, а что впереди — неизвестно. И путь казался бесконечным. Тогда Славка стал думать, что все равно это кончится. Все равно он выйдет к обрыву и кинет снаряд в воду. И станет хорошо и спокойно. И он побежит к Тиму, чтобы скорее помириться. И Тим скажет: «Ох и натерпелся я из-за тебя, Славка…» А если не скажет? Если обида у Тима такая, что он не захочет больше видеть Славку? Но почему? Тим поймет! Он же справедливый. Он поступил бы так же, как Славка, если бы сам был капитаном. А что сделал бы тогда Славка? Подчинился бы приказу? «Я… я не знаю, — подумал Славка. — Да, я, наверно, подчинился бы. Но я извелся бы от страха, думая о Тиме. Я боялся бы сильнее, чем сейчас…» «А он, думаешь, не боится? Думаешь, ему сейчас легко?» «Но он меня простит, когда я вернусь…» «Кто знает… Вот если наоборот, если не вернешься, тогда, конечно, простит. Потому что взрыв — это оправдание…» При этой мысли Славке стало так жутко, как еще не было. Ему показалось, что все предугадано. С самого начала. С его приезда в Город. И разговоры об Андрюшке Илюхине, и находка на берегу, и эта дорога, с которой не свернешь, — все вело к одному. «Что будет с мамой, если это случится?» И мама будто появилась откуда-то и пошла рядом. «Мама, ты прости. Что я мог сделать?» А мама молчала и укоряюще смотрела на Славку. И Славка вдруг сообразил, что надо сделать! Надо осторожно вынуть снаряд и положить у стены. Кто-нибудь найдет? Пусть. Почему один Славка должен рисковать? Он унес эту страшную игрушку от ребят, он отмерил для себя свою долю риска. Пускай теперь кто-нибудь другой. Он не за себя боится, а за маму. «У других тоже мамы…» «Значит, я должен ходить по ниточке, а другие не должны?..» «Сам взялся…» «Но я не знал, что это так далеко. И так страшно… Я просто больше не могу». «Ладно, оставь снаряд… Тим не оставил бы…» «Это несправедливо. Почему это случилось именно со мной? Я живу здесь всего месяц. Другие целую жизнь живут и ничего…» «Значит, это не твой Город?» — Будь ты проклят, гадина такая, — шепотом сказал снаряду Славка, уже не думая, что снаряд может отомстить. И будто от этих слов дорога кончилась. Славка оказался на перекрестке. Впереди была обычная улица окраины, черепичные крыши, а за крышами плавилось под солнцем море. И опять рванулся с моря плотный теплый ветер. — …Слава! Семибратов! Он даже не удивился. Он только обрадовался. К нему торопливо шла Любка Потапенко. — Семибратов! Ты что здесь делаешь? — А ты? — глупо спросил Славка и очень мягко поставил портфель на каменный тротуар. Она улыбалась. — Я же тебе говорила: у меня здесь бабушка живет. На улице Морских пехотинцев. Славка не помнил такого разговора. Но какая разница? Главное, что все теперь будет просто. Главное, что не надо двигаться с места. — Любка, — быстро сказал Славка. — Здесь есть где-нибудь военная часть? У нее широко распахнулись глаза. — Тебе зачем? — Ты не спрашивай. Скажи — есть? — Военная тайна, да? — Да скорее же… Она капризно пожала плечами. — Подумаешь, какой нервный. Вон, через дорогу посмотри, там проходная. И Славка увидел. Там опять была белая стена, но не такая глухая, как у дороги. В нее была встроена проходная будка, а рядом виднелись решетчатые ворота со звездами и якорями. У зеленой двери стоял часовой в черной форме морского пехотинца. «Вот и все», — подумал Славка. И нетерпеливо сказал: — Потапенко, сходи к ним, позови кого-нибудь из военных. Пожалуйста. — Зачем? — Очень надо. — Сперва скажи. Было не до споров. — Люба, — сказал Славка, — позови, пожалуйста. У меня в портфеле неразорвавшийся снаряд. Она еще обиделась, дура: — Ты что меня разыгрываешь? У тебя там Артемка. Вон из дыры лапа торчит! В самом деле, внизу из портфеля торчала Артемкина лапа в зеленой штанине. — Артемка на дне, а сверху снаряд. Честное слово. Любой нормальный человек сразу кинулся бы к проходной. Но Любка прижала к щекам ладони, приоткрыла рот и шепотом спросила: — Правда, Слава? Покажи… — Ну какая же ты безмозглая! — с отчаянием сказал Славка. — Тогда отойди! Отойди на сто метров! Ну!! Он крикнул так, что она отскочила. Конечно, не на сто метров, но довольно далеко. Славка поднял портфель и перешел дорогу. Сзади раздались тяжелые шаги. Славку обогнал пожилой усатый мичман в голубой куртке. Или, может быть, прапорщик — Славка не знал, какие там звания у морских пехотинцев. В общем, две звездочки на гладком черном погоне. Часовой козырнул. Мичман кивнул и взялся за ручку двери. — Постойте, — тонким голосом сказал Славка. — У меня важное дело! Мичман обернулся и удивленно поднял клочкастые седые брови. Придержал дверь. — Ты к кому? Проходи. Ты сын майора Ковского? Славка вошел. Он не имел права идти туда со своим грузом, но получилось само собой. После знойной улицы здесь было прохладно и темно. Славка помигал, разглядел у стены табурет и опустил на него портфель. — Я не сын… Пожалуйста, осторожнее. Здесь снаряд. |