Книга Давно закончилась осада..., страница 139 – Владислав Крапивин

Над окошечком кассира был пришпилен листок с обыкновенными и беспощадными словами:

Тим прочитал эти слова несколько раз. И все еще машинально шарил в карманах, искал мелочь для билета.

«А ведь и денег нет ни копейки…»

Когда бежал, в кармане что-то звякало, а сейчас оказалось — ключи. Два плоских ключа на блестящем колечке: от квартиры и от «Маугли». Тим растерянно подержал их на ладони.

И вдруг Тим понял, что ключ — это надежда.

Это риск — почти такой же, как с «Сатурном». Но ведь Славка уезжает!

По бульвару, мимо праздничных людей и светящихся фонтанов, Тим бросился к Адмиральской пристани.

Повезло! У дощатого настила прыгал на короткой зыби катер-лимузин. С пристани на борт шагнул молодой офицер в парадной форме.

— Товарищ капитан-лейтенант! Подождите, пожалуйста! Товарищ капитан-лейтенант! Мне надо на Северный берег, а рейд закрыт! Меня мама потеряет! — Сейчас нельзя было говорить настоящую причину.

Офицер обернулся. Веселые глаза, белые зубы.

— Что за крик?

— Мне надо на Северный берег, а катера не идут!

— Мы не туда, мы на крейсер.

— Вам же это две минуты! Пожалуйста!

— Не положено.

Тим заплакал. От бессилья и тоски по Славке.

— Ты что слезы льешь, моряк? Веснушки хочешь смыть?

— Дома же беспокоятся, — соврал Тим, а думал по-прежнему о Славке.

— Где же ты был? С обеда предупреждали, что рейд закроют.

— Я у товарища засиделся…

— Шут с тобой, прыгай, Конопухин… Пускай мамаша тебе всыплет по тому месту, на котором засиживаются. Оно у тебя тоже с веснушками?

Ладно, сейчас не до обид! Лишь бы скорее!

Катер вздыбился, раскидав пенные усы. Северный берег с обелиском в честь воинов-гвардейцев приблизился, накатил вплотную, навис над Тимом.

Каменистая крутая тропинка вела от пирса наверх, туда, где шоссе и автобусная остановка. Можно и по лестнице, но тропинкой ближе… Теплый, но плотный ветер качнул Тима над откосом, пузырем надул рубашку — она выбилась из-под резинки на поясе. Тим схватился за кусты, в ладонь злорадно вгрызлись мелкие колючки. Наплевать! Лишь бы успеть!

Квадратные окна автобуса светились у остановки.

— Подождите!

Зашипели двери, мигнули красные фонарики. Насмешливо так мигнули, будто сказали: «Денег нет — нечего и соваться».

Cледующий автобус — через полчаса. А поезд, наверно, уже в пути.

У поворота заметались лучи от ярких фар. Тим выскочил на дорогу. Высоко поднял руки.

Крытый брезентом грузовик взвыл, как остановленный на бегу мамонт. Шофер в синей робе и берете со звездочкой распахнул дверь:

— Ты что, парень?! Головы не жалко?!

— Товарищ водитель! Мне надо на Кипарисную! Это прямо по дороге, до поворота!

— Ты что, обалдел? Это военная машина!

— Товарищ водитель! У меня друг уезжает, я не успею!

— Уйди с дороги!

— Я же его больше никогда не увижу!

— Я из-за тебя на губу сяду!

— Меня не заметят в кабине, я пригнусь! Товарищ…

— Носит вас по ночам! Лезь!

В машине резко пахло бензином.

— Друг у него уезжает… — проворчал матрос. — Твое счастье, что Друг…

Все могучие силы — не лошадиные, а, наверно, бизоньи — взревели в моторе. Грузовик пошел через тьму, как ракета. Впереди опять замелькали красные сигналы автобуса. Еще несколько секунд — и автобус остался позади. Желтые окошки окраины пролетали мимо, как огни встречных поездов…

— Вот твоя Кипарисная. Шпарь отсюда мигом! Привет другу…

— Спасибо!

…Белый забор, зеленые ворота «Винджаммера», лампочка у входа. В окошке дяди Сени темно. Спи, миленький дядя Сеня, спи крепко-крепко. Пожалуйста! Тим готов молиться, чтобы ты не проснулся! Как хорошо, что ты рано ложишься!

Но в ворота Тим все же соваться не стал. Он обошел забор по воде. Не снимая сандалий. Короткая сердитая зыбь хлестала по ногам, парусиновые шортики намокли. Потом они высохнут и затвердевшими солеными кромками начнут ядовито царапать кожу. Но теперь некогда думать про это. Подол рубашки тоже намок, и Тим торопливо связал его концы узлом на животе.

Вот и «Маугли». Он закачался под Тимом, обрадованно закивал светлой мачтой.

Как хорошо, что Тим и Славка не уносят паруса в рундук, хранят их в ахтерпике — заднем отсеке с герметической дверцей! Скорее! Фал с железной мочкой на конце не дается в руки, мотается на ветру. Тихо ты, дурак, не до игры!

Наконец грот заскреб ползунками по тонкому рельсу на мачте, пополз вверх. И захлопал. Ух как громко захлопал! Можно разбудить весь Северный берег!

Скорее! Тим вставил румпель и опустил шверт — деревянный выдвижной киль. Навалившись животом на носовую палубу, Тим отцепил замок. Подобрал гика-шкот.

Пошел!

Хорошо, что ветер не встречный, а боковой, можно идти в галфвинд. Кренит здорово, но зато скорость больше, чем при бейдевинде.

За пирсом сразу хлестнула в борт волна, ветер нажал, «Маугли» чуть не положило набок. Тим уцепился ногами за ремень, перегнулся наружу. В одной руке румпель, в другой шкот. «Маугли», родной, держись.

Тим никогда не водил яхту в одиночку и никогда не держал румпель в такой ветер. Хорошо, что он не поднял стаксель: с двумя парусами он бы не справился. Но с одним парусом «кадет» шел неровно, рыскал на волне. Его опять чуть не положило на гребне.

Тиму стало страшно — одному среди пляшущей черной воды, на фанерной скорлупке с непокорным рвущимся парусом. Он вспомнил, что не надел спасательный жилет. Да и где его было взять? Все жилеты под замком в кладовке.

Если «Маугли» опрокинется, Тим не сможет поставить его на таком ветру и волне.

И придется болтаться в воде, пока его вместе с яхтой не прибьет к берегу. А когда прибьет? И куда? И главное — Славка в это время будет уже далеко-далеко!

«Нет, Славка, я держусь! Я спешу! Я изо всех сил, Славка…»

Бояться больше нельзя. Сегодня из-за его трусости и так хватило бед! Может, и Славка не уехал бы, если бы не было ссоры. Может, он бы намертво отказался ехать, если бы знал, что Тим его не бросит!

А может быть, он еще уговорит Славку? Вдруг случится чудо?

По краям бухты змеились желтые маслянистые отражения фонарей. Впереди, на стрелках Черной Речки, мелькали синие огоньки. Они были все ближе. А поезд? Он, наверно, уже вышел из ближнего туннеля.