Онлайн книга «Давно закончилась осада...»
|
— У-у! Да этому своду сто лет! — Новый я не нашел, эти книги только на судах… Да зачем тебе новый? Я думал, для тебя важнее время, когда бегал по морям бриг “Даниэль”. “А может, правда?” — А что сигнал-то означает? Который ИО! — Ты не поверишь! Смотри сам, найди двадцать первую страницу, раздел “Соединенно”… Оська нашел. Прочитал: “ИО. Будем держаться соединенно для взаимной поддержки (или помощи)”. — Ну что? Разве не для тебя с Нориком сигнал? — Ховрин… Ты специально так подыскал? — Что специально? Флаги выбирал для ваших юнмаринок? Или эту книгу печатал в давние времена?.. По-моему, это судьба. “По-моему, тоже…” Оське очень захотелось оказаться рядом с Нориком. Чтобы они, как флаги, соединились в один сигнал!.. Но вспомнил: сегодня Норика едва ли что-нибудь обрадует… — Ладно, я пойду… — Гуляй… Кстати, зачем тебе бинокль-то? — Не мне, а Норику… — Оська погрустнел еще больше. — Он хочет ночью смотреть с балкона в море. Там около полуночи будет идти теплоход “Согласие”. А на нем — его мама… — Что за чушь ты несешь! — Никакая не чушь! Ее и других женщин, которых решили судить, переправляют в Цемесск. Это дядя Норика, Игорь Данилович, разузнал. Потому что в Среднекамске дело рассыпалось, а власти там хотят, чтобы этих женщин все равно засудили! Чтобы для других была наука: не протестуйте больше, не мешайте отправлять солдат, куда генералы приказали! Потому что в Саида-Харе стрельба вроде бы поутихла, а в Хатта-даге и на границах Йосской области новые заварухи. Им, генералам-то, как без того? Не воюешь — не живешь… — Это Оська повторил слова Норика. Но от души. — Подожди ты с генералами… Почему именно Цемесск? Где он и где Среднекамск! Бред какой-то… — Потому что тот спецназовец, которому покарябали рожу, оказывается, из Цемесска. Был в Среднекамске на какой-то… этой… стажировке. Учился, как лучше с тетеньками сражаться. И теперь какие-то прокурорские начальники потребовали: пусть дело передадут в цемесский военный суд. А он уж всем подсудимым выдаст на полную катушку, не то что присяжные заседатели в Среднекамске… — Откуда это стало известно? — Я же говорю, от дяди Игоря. Он сумел это разузнать. Говорит, по каким-то “каналам”. — Ну, а почему их морем, а не сушей везут? — Не хотят рисковать. Поезда у Хатта-дага все время атакуют террористы, а другой линии на Цемесск нет. — А из какого порта пойдет “Согласие”? — Их привезут в Карск. Там федеральная военная база, у нее своя ветка. А в Карске посадят на теплоход. — Ловко… Это тоже дядя Игорь узнал? — Да. Норик говорит, что у него какие-то связи… Он даже узнал, что “Согласие” выходит из Карска сегодня в шестнадцать часов. Значит, мимо нас пойдет ночью… — Ну и что Норик увидит в бинокль? — горько сказал Ховрин. — Не знаю. Может, хоть огоньки. И будет знать, что мама там где-то… — До чего же сволочной мир, — сказал Ховрин. Сел к столу, положил на него сжатые кулаки. Оська обошел его, заглянул в лицо. Оно было твердым и… таким, когда Ховрин обдумывал какую-нибудь жгучую газетную тему. — Ховрин… что-то можно сделать? Лицо обмякло. — Что? Разве только вместе с Нориком поглядеть в бинокль. И помахать руками… Обмяк и Оська. Оглянулся на морскую карту — она висела на стеллаже, закрывая книги. — Ховрин, а за сколько миль от берега пойдет “Согласие”? — Это нетрудно узнать. Вот он, рекомендованный курс… — Половинкой штурманской линейки Ховрин ткнул в карту. Там тянулся мимо Полуострова четкий прямой пунктир. — Его придерживаются все суда, идущие с запада на Цемесск. По крайней мере, иностранные. — А это что за красная линия? — Граница территориальных вод Южной республики. Точнее, граница двенадцатимильной зоны. — Ховрин… Значит “Согласие” пойдет через наши воды? — Ну… да… Ну и что? На это есть специальное соглашение. — Ховрин… А разве гражданские суда имеют право возить заключенных через чужие воды? Папа рассказывал, что одного чилийского капитана за это упекли в тюрьму… — Мало ли что бывает в Южной Америке! Капитана “Согласия” в тюрьму не упекут. У него наверняка есть специальное разрешение. — Кто ему даст? Наши морские власти? Они с федеральными грызутся, как… ну, в “Посейдоне” же не раз писали про это!.. Да нету у него разрешения! Их тайно везут! Дядя Игорь это тоже узнал! — Он кто, твой дядя Игорь? Агент Ноль-ноль-семь? Полковник Абель? Штирлиц? — Он не мой, а Норика… И никакой он не агент, а инвалид, на коляске, просто у него всюду много знакомых, — тихо сказал Оська. У него стали подло намокать глаза. Ховрин так же тихо спросил: — Ты что предлагаешь? Арендовать нам с тобой у какого-нибудь старика ялик и высадить на “Согласие” десант? Оська такого не предлагал. Но недавний сон придвинулся вплотную. Будто встречный ветер опять обтянул юнмаринку. И озноб от шеи до пяток… Не зря же этот сон! Он будто напоминание. Как… полоска ватер-штага перед глазами Но ведь не скажешь это Ховрину! Опять вспомнит больницу в Рыбачьем Саду. — А если сообщить пограничникам? — Боюсь, что не для них такое дело… — Но, может, есть кто-то, для кого это дело? Ховрин… — Боюсь, что ни для кого, кроме нас с тобой и Норика. Уж властям-то на эти проблемы точно наплевать. — Но мы же поддерживаем Йосскую область! А эти женщины — они тоже против войны в ней… — Политик ты, как из меня балерина. — Значит, совсем ничего нельзя сделать? Ховрин пожал плечами. Оська угрюмо сказал: — Ты бы… не пожимал плечами… если бы… — Если бы что? Будто прыгая с обрыва, Оська выдал ему: — Если бы там была твоя мама… — И начал стукать по ноге биноклем, который держал на ремешке. И безнадежно смотреть в окно. И ждать, когда Ховрин скажет: “Пошел вон! И больше тут не появляйся!” Ховрин дотянулся, мизинцем уцепил Оську за резинчатый пояс на шортиках. Подтянул к себе, поставил между колен. Глянул в глаза. — Моей мамы нет… ни там, ни вообще. Это во-первых. Во-вторых, мама всегда говорила, чтобы я не совался в безнадежные авантюры. И сейчас она сказала бы то же самое. — Сперва сказала бы, да. А потом… — Что? — Потом сказала бы: “Ховрин, по крайней мере, не забудь пистолет…” |