Книга Черный список, страница 45 – Лорел Гамильтон

— Ты всюду любишь следы от зубов? — Он был вполне серьезен, что выглядело, не много странновато, в то время, когда его лицо лежало на моем бедре. Но учитывая к чему так близко оно было — вопрос и правда был серьезный.

— Нет, не всюду.

Он улыбнулся с чувственным изгибом его рта, от чего ямочки стали еще глубже: — Тогда больше никаких зубов.

«Честно, небольшие покусывания вдоль внутренней стороны бедер были приятны, а если сделать все как надо, то и покусывания более интимных мест тоже заводило меня, но я еще не настолько хорошо знала Итана, поэтому ограничения для первого раза были вполне разумны».

— Никаких зубов — там, — уточнила я.

— Есть еще что-то, чего ты не хочешь, чтобы я делал?

Я обдумала это. Он вытянул одну мою ногу, позволяя ей покоиться на его стороне, когда другое мое бедро он использовал как подушку. Это выглядело до странности непринужденно.

— Давай просто постараемся не отметить меня, чтобы мне потом не пришлось объясняться с другими копами.

— Но я могу отметить тебя, где не смогут увидеть другие?

— Зависит от метки — если подобрать правильное место, то мне нравится ходить с метками.

— Что мне сделать, чтобы поставить метку на правильном месте?

— Тебе нравится оставлять метки? — спросила я.

— Только, если ты наслаждаешься этим.

— А что доставляет наслаждение тебе? — спросила я. Настроение секса и соблазнения немного утихли, переходя на что-то более привычное.

Он улыбнулся, почти застенчиво. Это казалось почти неуместным, когда голова этого мужчины покоилась на моем бедре, и он видел почти все интимные части моего тела, но, тем не менее, все же, ему удавалось выглядеть застенчиво.

— Скажи мне, — подбодрила я его.

Он нахмурился и сказал: — Ты действительно хочешь знать.

— Конечно же — хочу.

Он погладил внешнюю сторону моего бедра, скорее для успокоения, чем что-то другое. — Почему «конечно же?»

— Я хочу, чтобы и ты тоже получил удовольствие.

Он внезапно широко усмехнулся, и в его серых глазах загорелись веселые искорки, — О, я получу удовольствие. Когда удостоверюсь, что ты получила его.

— Почему? — спросила я.

— Если ты хочешь чтобы я хорошо провел время, тогда есть отличная возможность, что ты захочешь быть со мной снова.

Эта была типичная мальчишеская логика. — Но, я все еще хочу узнать, от чего ты получаешь удовольствие, Итан.

Он выглядел озадаченным. — Я люблю секс с девушками.

Это заставило меня улыбнуться. — Думаю, что с этим мы уже разобрались.

Он опять усмехнулся, и снова на его лицо вернулось застенчивое выражение, — Я хочу прикасаться к тебе везде, где ты мне позволишь. Я хочу почувствовать тебя везде, где смогу. Я хочу сделать с тобой столько, сколько ты мне позволишь сделать. — Застенчивое выражение его лица сменилось на что-то более печальное.

— Стоит мне начать кормить ardeur — мы совершенно перестанем себя контролировать.

— Я не хочу потерять контроль слишком быстро, — сказал он — Я хочу растягивать наслаждение.

Я кивнула: — Да, но мне нужно покормиться и вернуться к расследованию, но… как давно у тебя не было секса?

Он покачал головой, потираясь щекой о мое бедро: — Я не хочу говорить, это будет выглядеть, как будто я прошу секса из сострадания.

Я провела ступней по его бедру, и позволила увидеть на моем лице, как потрясающе он выглядит, обнимая меня. Я все еще не видела его полностью обнаженным из-за простыней, но если остальное хотя бы наполовину так же хорошо, как то, что я уже видела, то оно того стоит чтобы увидеть. Я позволила ему увидеть то, что я «вижу его». Я вижу, как он прекрасен. Я вижу, как он соблазнителен, и теперь поняла, что ardeur не просто секс. Он более глубок, он выполняет желания людей, которые находятся у них глубоко в сердце. Итан хотел того же, что и большинство людей — быть желанным. Все мы хотим быть желанными. И я изо всех сил старалась, чтобы он увидел, что я хочу его.

На его лице отразилось небольшое удивление, как будто уже очень давно на него, так никто не смотрел. Я протянула ему свою руку.

— Я думал, что сначала мне нужно кое-что сделать, — сказал он.

— Поверь мне, я хочу, чтобы ты мной занялся, но сначала я хочу поцелуев и ласк. Как только ты удовлетворишь меня орально, я просто захочу, чтобы ты меня трахнул.

Его глаза расширились и он вздрогнул.

— Что? — спросила я.

— То, как ты говоришь.

— Я как-то не так говорю?

— Нет, — сказал он, — все замечательно. Просто… идеально.

Он встал на четвереньки и пополз к моей голове. И в первый раз мне представилось увидеть его полностью обнаженным. От всех наших разговоров он опять стал мягким, так что его гладкий, накаченный пресс заканчивался мягкими, покачивающимися гениталиями. Как и всегда, мне захотелось добраться до него, пока он еще мягкий, чтобы я смогла полностью вобрать его в рот, не утруждая себя.

Он наклонился надо мной и сказал, — Ты так смотришь на мои причиндалы, как мужчины смотрят на женскую грудь.

Я покраснела и ничего не могла с этим поделать. Я уставилась на него, он стоял на коленях меж моих раздвинутых бедер, руками упирался в кровать по обе стороны от моих плеч, и оба мы были полностью обнаженными. Я искала чувство собственного достоинства и быстро провалилась. Он улыбался той улыбкой, которая делала его ямочки еще глубже, и теперь я знала, что это его настоящая довольная улыбка.

— Я не ожидал, что ты покраснеешь.

Я продолжала смотреть на него, пока краска покидала мое лицо. Я старалась скрестить руки на груди, но с голой грудью моего-то размера это не сработало.

Он лег рядом со мной, повернувшись на бок, и посмотрел на мое лицо, — Я многое ожидал от тебя, Анита, но только не это.

— Что? Что я покраснею?

— То, что ты такая…, - он провел рукой по моим волосам, разметавшимся на кровати, так нежно, как будто, не до конца был уверен, что я позволю ему это. Когда я не возразила, он дотронулся до моей щеки, — … милая, — закончил он.

— Я не милая, — возразила я.

Он улыбнулся: — Привлекательная?

Я нахмурилась.

Он рассмеялся.

— Ты еще недостаточно долго меня знаешь, чтобы так потешаться. — Но стоило мне это сказать, как тоже начала слегка улыбаться.

— Просто ты совсем не такая, как я ожидал.

— А кого ты ожидал?

— Кого-то более жесткого, более сурового, — он осмотрел меня с ног до головы, — Ты прекрасна.

Я пожала плечами.