Онлайн книга «Мушкетер и фея»
|
«Ох, Фатунов-Фатунов, когда ты возьмешься за ум? Не кончишь ты, Вова, добром…» «А чё, Майя Борисовна, у вас разве против меня какой-то материал?» «Да ты весь — сплошной материал для комиссии по делам несовершеннолетних, — сокрушенно убеждала его старшая лейтенантша. — Посмотри на себя…» Тощий и малость косоплечий Фатяня ходил в похожей на заграничную рубахе с узором из пальм и мартышек. Уже одно это позволяло зачислить его в стиляги, за которыми охотятся в городском парке и на клубных танцплощадках комсомольские патрули. Правда, была рубаха изрядно замызганная, а в распахнутом вороте виднелась полинялая тельняшка. И стильные узкие штаны Фатяни тоже были неглаженые, с пузырями на коленях. А вместо иностранных (и полузапрещенных) башмаков на толстенной каучуковой подошве) были на Фатяне брезентовые полуботинки за двадцать два рубля пятьдесят копеек (почти такие, как у Симки, лишь разлапистей). Все это, пожалуй, мешало записать Фатяню в окончательные стиляги, из которых, как известно, американская недремлющая агентура вербует своих помощников. К тому же на танцы Фатяня не ходил, а развлекался тем, что гонял со своими большими приятелями на пустыре за водокачкой футбол или чинил дряхлый мопед «Рига» . А еще он собрал из старых деталей электропроигрыватель с динамиком, который иногда выставлял на подоконник своего кривого деревянного дома, и тогда из-за палисадника с ревом и барабанным боем неслась вредная для советской молодежи музыка под названием «Буги-вуги». Бабки и прочие взрослые соседи плевались, а девчонки всякого возраста собирались перед палисадником и вращали на себе пластмассовые обручи. Дело это называлось «хула-хуп» и, конечно, тоже отдавало американским образом жизни, но в то же время оно имело отношение к физкультуре, поэтому слишком сильно не запрещалось. Симка с Фатяниной компанией дел не имел, ни в чику, ни в футбол с большими парнями не играл, а к музыке «Буги-вуги» относился отрицательно, потому что любил другую. С Фатяней он был еле знаком — просто жители одного квартала. И он даже удивился, что Фатяня знает его прозвище. И вот Симка, сидя на корточках и вскинув голову, смотрел на Фатяню из-под вздернутого козырька обшарпанной школьной фуражки, а Фатяня смотрел на него — непонятно как. Лицо Фатяни вообще было непонятным. Левый глаз его косил, а угол рта кривился вверх, словно Фатяня на весь мир глядел с ехидцей. На самом деле это не так — знающие люди говорили, что косоватость лица (как и плеч) у него от рождения. Но что за этой косоватостью на самом деле, поди разберись. — Покалечился, говорю? — Да не-е… Так, не сильно… — выдавил Симка с некоторой опаской. — Дай-ка гляну… — Фатяня вдруг сложился, как складной метр, и присел рядом. Тронул пальцем косточку (Симка ойкнул). — Похромать придется… Хорошо бы что-то холодное приложить. А? Симка шевельнул шелушащимся от июньского загара плечом (он был в сизой полинялой майке). — Чего приложить-то… — А погоди-ка! — Фатяня растопырил локти, полез в брючный карман. — Вот… — он протянул на ладони старинный пятак. — Спасибо… Только разве он холодный? — осторожно усомнился Симка (и прыгала мысль: чего это Фатяня такой заботливый?). — А ты думал! Конечно, холодный! У таких монет, у старинных, особое качество: они холод в себе держат при любой погоде… Ну-ка… Фатяня взял Симку под мышки, усадил на край тротуара, цепко ухватил пострадавшую ногу выше башмака (несмотря на боль, Симка хихикнул от щекотки). — Не вздрагивай… Давай-ка, вот так… — Медный кружок прижался к припухшей косточке. Медь и правда была холодная. Этот холод почти совсем успокоил боль, растворил ее в себе. — Ну что? — Ага… хорошо… — Я ж говорил! Теперь подержи минут пятнадцать, и все пройдет. — Ага… Только я не могу пятнадцать минут, — виновато объяснил Симка. — Мне надо скорее… — Платка-то небось нету? — Не-а… Фатяня распрямился и, глядя на Симку с высоты, вытянул из кармана белый с полосочками платок. Мятый, но довольно чистый. Рванул его на несколько полос. Опять присел. — Давай… Не туго, но плотно Фатяня примотал к ноге пятак, затянул узелок. При этом шумно дышал. От Фатяни ощутимо пахло куревом и чем-то еще — вроде горелой изоляции. Он полюбовался своей работой. Симка тоже смотрел с удовольствием. Повязка героически белела на загорелой ноге. Фатяня поднял Симку за локти, поставил на тротуар. — Потопчись-ка… Симка потоптался. Осторожно, потом смелее. Остатки тупой боли в ноге угасали. Монета держалась плотно. — Все в аккурат… Спасибо… — Симка поднял с доски сумку, глянул вопросительно: я пойду? — На здоровье, — хмыкнул Фатяня. — Не кашляй, не хромай… Да сперва-то слишком не скачи. Куда торопишься с утра? — К мамке в больницу, с передачей… — Симке сразу стало противно. Из-за этого «к мамке». Никогда он маму так не называл, а сейчас вот дернуло за язык. Наверно, чтобы подладиться к Фатяне, оказаться с ним «на одной доске». Фатяня, видать, сразу учуял эту неуклюжую хитрость. Ехидство проступило на косом лице — теперь уже настоящее… но тут же и пропало. — А что с мамой-то? — сказал он, деликатно ставя глупого Зуйка на привычные рельсы. Симка заговорил торопливо и с облегчением: — С мамой-то ничего. Это она из-за Андрюшки, из-за брата, ему полтора года, он скарлатиной заболел, да так тяжело, что маму положили вместе с ним… Теперь-то уже все в порядке, но еще не выписывают, потому что полагается не меньше месяца… А идти надо скорее, потому что скоро там перерыв в приемном пункте… — Ладно, двигай… — Фатяня повернул Симку к себе спиной, приятельски хлопнул между лопаток. — Да больше не спотыкайся. — Ага… — Симка оглянулся. — А пятак я тебе завтра принесу. Я знаю, где ты живешь. — Да на фиг он мне! У меня этого добра… Возьми себе, сгодится как бит о к для чики.. — Спасибо, — опять сказал Симка. И пошел (все-таки прихрамывая) по крайней упругой доске. И размышлял о странном поведении Фатяни. С чего он такой добрый?.. Но с другой стороны — а чего ему быть недобрым? Что он, Симка, знает про Фатяню? Мало ли что говорят, а сам-то Симка разве видел от него что-то худое? Да и другие мальчишки… Ну, ругается порой так, что уши в трубочку, а то и пинка может дать самым настырным, кто лезет к мопеду. Зато иногда и прокатиться дает… — Эй, Зуёк! Тормозни на минутку! Симка «тормознул». Оглянулся. Фатяня подошел. Высокий, костлявый, странно потоптался рядом. — Ты… это… Просьбочка к тебе одна… Можешь помочь? Ага, вот оно! А Симка-то, глупый, размяк, думал, что Фатяня лечит без всякой выгоды… — Ну… я могу. Если смогу… |