Книга Мушкетер и фея, страница 167 – Владислав Крапивин

— А потом придется ждать дней десять, пока она не захочет снова появиться, — надув губы, сказал Мик. Словно Луна была в чем-то виновата.

— Зато, когда новолуние, она появляется рано вечером, не надо вскакивать среди ночи.

— А мама отпустит тебя ко мне сегодня?

— Отпустит!.. Андрей, перестань кидать мяч!

Но Андрюшка не перестал. Ему понравилось запускать мяч в траву, а потом весело голосить:

— Сима, поехали! Искать мяч-ч!

— На и больше не бросай, а то Мик его отберет. Понял?

— По-нял… Сима, поехали!

— Какая вредина! — Симка уже малость забыл, как тосковал по ненаглядному братцу. — Ты доиграешься!

И Андрюшка доигрался.

После очередного броска мяч ускакал к забору, а там у самой земли торчал острием наружу гвоздь.

И бросок-то был слабенький, и гвоздик хилый, ржавый (а мяч крепкий и толстокожий), а вот надо же — дырка. Маленькая, аккуратная такая. Воздух вытекал из нее шипучей струйкой, мяч обмяк, на боку появилась ямка. Такой уже не попрыгает, не повертится на пальце.

— Ну что ты наделал! — отчаянным голосом сказал брату Симка. Тот на всякий случай захныкал.

Мик стоял, уронив руки. Глаза стали круглые и блестящие. Кажется, даже со слезинками. Ведь не простой был мячик, а, можно сказать, друг. Почти что живой…

— Мик…

— Да ладно… — горьким шепотом сказал Мик. — Чего теперь… Он же не нарочно…

Симка понял: надо что-то делать. Что-то придумать! Как-то спасать красного Микиного друга… А как? Это же не футбольная камера, не заклеишь, не надуешь снова…

Мик, отвернувшись, сдавливал мяч ладонями и направлял себе в лицо воздушную струйку. Это было словно последнее дыхание друга — так подумалось Симке. Смотреть на Мика не было сил. Симка посмотрел в сторону и увидел, что совсем недалеко дом Фатяни.

— Мик, пошли! Может, Фатяня что-то придумает!

— Что тут придумаешь? — похоронным голосом сказал Мик. Но пошел за Симкой.

К счастью, Фатяня оказался дома. Точнее, на дворе. Занимался привычным делом — чинил мопед. Оглянулся, заулыбался косоватой своей улыбкой.

— Привет… вот, — и Симка без лишних слов протянул мяч. — Нельзя как-нибудь накачать? У тебя ведь есть насос.

Фатяня присвистнул:

— Это все равно что зубную пасту обратно в тюбик толкать…

— Понимаешь, Фатяня, это не просто мяч. Подарок. Вот его дедушки…

Мик молча поблескивал сырыми глазками.

Фатяня покачал головой. Пощелкал пальцем по губам.

— Задачка… Я попробую. Но как раньше все равно не будет, останется затычка.

— Пусть останется! — подпрыгнул Мик. — Лишь бы он тугой был!

— Ладно, вы с часик погуляйте… Но имейте в виду: я точно не обещаю…

— Но ты постараешься, да? — с нажимом сказал Симка. Фатяня бормотнул что-то неясное. Шагнул к раскрытому окну, включил на подоконнике проигрыватель.

заорал динамик (по крайней мере, именно такие заграничные слова разобрал Симка).

Сходили на запруду, искупались. Но без радости. Мик был, конечно, весь в тревожном ожидании, хотя и старался вести себя беззаботно. А на запруде оказалось многолюдно и гвалтливо — там бултыхался десяток незнакомых пацанов. Хотя это Симке незнакомых, а Мика они знали. И называли его Ржавый. «Ржавый, здор о во!.. Ржавый, а где твой мячик?.. Эй, Ржавый, ты чё не приходишь в футбол играть?»

— Почему они тебя так зовут? — угрюмо и вполголоса спросил Симка.

Мик безразлично пожал плечами:

— Потому что вот, волосы такие… — и провел мокрой ладонью по жесткой, похожей на стружку прическе.

— Они же не ржавые, а медные. И то чуть-чуть…

Мик снова шевельнул плечом с пятнистым загаром. Ему было все равно. Лишь бы Фатяня спас мяч.

И Фатяня спас его!

Когда пришли на Фатянин двор, мяч — тугой и словно улыбающийся — лежал в подорожниках. Фатяня разогнулся над опрокинутым мопедом.

— Забирайте шарик. Только пришлось сделать пробку.

В мяче, посреди заплатки из рыжей резины, торчал бронзовый колпачок велосипедного ниппеля. Мик с опасливой улыбкой потрогал колпачок мизинцем (все еще с бледным следом чернил).

— Да не боись, держится крепко, — успокоил Фатяня. — А без него никак нельзя теперь. Если вытащить, сразу пшик!

Мик ликовал:

— И не надо вытаскивать! Так даже лучше! Будто ось на полюсе!

— А вертеться на пальце будет? — осторожно сказал Симка.

Мик поставил мяч на мизинец вверх колпачком. Словно острый бронзовый палец прошел мяч насквозь и выскочил вверху. Мик скользящим ударом ладони хлопнул по красному боку. Мяч завертелся.

— Ну, цирк!.. — изумился Фатяня. Мик высоко подбросил и поймал мяч. Казалось, он сейчас раскланяется, как жонглер на арене. Но он вдруг спохватился, порозовел, опустил голову. И сказал с прерывистым сопеньем:

— Самое-самое… большущее спасибо…

— Да ладно, чего там, — застеснялся Фатяня. — Если ослабеет, приходите, я подкачаю…

На улице Мик радостно поделился с Симкой:

— Это ведь даже хорошо, что такая пробка!

— Пвобка ховошо, — поддержал его Андрюшка. — Квасиво.

— А ты помалкивай, злодей, — пробормотал Симка и виновато покосился на Мика.

Тот присел перед тележкой на корточки.

— Не надо ругать Андрюшку. Он хороший мальчик…

— Я ховоший майчик, — без лишней скромности согласился Андрюшка. — Мик, дай мяч-ч.

— Еще чего! — взвился Симка. — Чтобы опять дыра?

Но Мик дал Андрюшке мяч. Сказал, что бояться нечего, потому что два одинаковых несчастья подряд случаются очень редко. И они повезли Андрюшку домой.

Мик оказался прав с мячом несчастья больше не случилось. Но другое несчастье было такое, что недавняя беда забылась в один миг.

Пьяная гадина Треножкин разломал телескоп.

Алёна потом рассказывала, как это случилось. Она все видела из раскрытого окна мезонина.

Треножкин вернулся откуда-то на мотоцикле, вволок его в калитку. Протащил через двор и поставил почему-то недалеко от Микиного сарая. Был Треножкин то ли изрядно поддатый, то ли в «психованном» состоянии. Пнул свой несчастный трофейный BMW, выругался, конечно, и зачем-то посмотрел вверх — словно просил у неба защиты от своей неприкаянной жизни. И взгляд Треножкина упал на телескоп…