Книга Оранжевый портрет с крапинками, страница 75 – Владислав Крапивин

— А посмотреть можно? — средний пацан потянулся к галстучку.

— Посмотреть можно. А трогать не надо... — Мальчик аккуратно отвел пальцы любопытного пацана.

— Культурный, — сказал средний пацан.

— Образованный, — согласился старший.

— А если по уху? — поинтересовался младший. Деловито плюнул в ладонь и сжал кулак.

— По уху лучше не надо, — отозвался московский мальчик.

— А может, надо? — хором спросили местные.

— Не советую...

— Почему? — опять спросил самый младший (и самый нетерпеливый) мальчишка.

— Могут быть непредвиденные последствия.

— А вот поглядим! — Средний резко толкнул москвича в плечо. И... схваченный за руку, полетел в траву. За ним — младший.

— Ух ты! Ловкий! — Старший мальчишка замахнулся для серьезной драки, но его противник умело ушел под руку и коротким приемом бросил нападавшего к двум приятелям.

Все трое вскочили и кинулись на мальчика разом. Но... отлетели опять.

— Ладно... — подымаясь, произнес старший. — Приемчики, да?

— Вы смотрели фильм «В поисках капитана Гранта»? — доброжелательно спросил мальчик.

— Ну и что? — подозрительно спросил средний пацан.

— Там после небольшой схватки в таверне майор Мак-Наббс говорит оставшимся в живых посетителям: «Я предупреждал. У джентльменов нет оснований обижаться на меня»...

— Я же говорил: образованный, — подвел итог старший. — Ладно, ребята, идем. Пока больше нет настроения. Будь здоров, москвич, потом продолжим...

— Когда поймаем тебя снова, — уточнил маленький.

— Всего доброго... — Мальчик слегка поклонился и надел на плечо сброшенную в траву сумку.

Местные ребята пошли прочь, не теряя достоинства и не оглядываясь. Только маленький показал через плечо кулак. Мальчик снова вежливо кивнул.

Затем он опять повернулся к морю...

Владик стоял внизу, под башенкой. От него по тротуару тянулась длинная вечерняя тень.

Гоша махал с балкончика ладонью.

— До свиданья, Владик. До свиданья... это... Андрюшка!

Владик держал Андрюшку в руках. Сначала он помахал Гоше своей рукой, потом Андрюшкиной лапой.

— До свиданья, Гоша! До завтра!

Мама и папа Владика продолжали обсуждать предстоящее плавание. При этом мама вытирала вымытую посуду.

— Все-таки я боюсь, — насупленно говорил Степан Данилович. — Мало ли что? А если опять ангина?

— Возьмете с собой антибиотики.

— Имей в виду, он и плавать-то не умеет толком. Метров двадцать проплывет, а потом плюх-плюх... Я видел на пляже...

— Но он же не вплавь собирается в Византийск. А если свалится за борт, продержится, пока выловят... К тому же дети, по правилам, должны быть на яхте в спасательных жилетах.

— Ага, заставишь его...

— Но ты же капитан. И отец!

— И муж самой упрямой на свете жены...

— Степочка, я тебя люблю! — Мама Владика звонко поцеловала мужа. Он замотал головой, и в этот миг в передней затарахтел звонок.

— Кажется, наш бродяга наконец явился. Ну, я ему... — Мама пошла открывать.

На пороге стоял мальчик с внешностью юного англичанина.

— Добрый вечер. Это квартира Ставридкиных?

— Д-да...

— Тогда вы, судя по всему, тетя Оля? Жена Степана Даниловича...

— Судя по всему... так. А... ты?..

— Я Максим.

— М-м... какой Максим?

— Сын Зинаиды Павловны, ваш двоюродный племянник.

Мама Владика уронила тарелку...

Потом гостя на кухне поили чаем, и тетя Оля нервно говорила:

— Ну как же так... Как же так? Мы договорились с твоей мамой, что созвонимся через неделю...

— Было очень трудно заказать билет на юг. Да и сопровождающего пришлось бы искать. А тут родителям подвернулся знакомый летчик, его экипаж назначили как раз на этот рейс, в ваш город. Меня и устроили...

— И ребенка отпустили одного!

— Но, тетя Оля... Не такой уж я ребенок.

Папа Владика слушал разговор, похрустывая пальцами. На лице его читались мрачные предчувствия. Он выговорил наконец:

— И даже не сообщили, что прилетаешь. Мы бы встретили...

— Я специально уговорил не сообщать. Зачем вам беспокоиться? Я отлично добрался сам...

— Ты очень самостоятельный мальчик... — непонятным тоном сообщила тетя Оля.

Максим наклонил голову. Видимо, принял слова родственницы за комплимент.

Солнце уже зашло, наступили южные сумерки. В этих сумерках привычным путем — через дерево — Владик проник на свой балкон. И здесь увидел маму.

— Явился, — деревянным голосом сказала мама. — Твои обезьяньи повадки кончатся когда-нибудь вывихом шеи. В лучшем случае...

— Мамочка, привет...

— Не подлизывайся. Скажи лучше, где наша раскладушка.

— Что?

— Рас-кла-душ-ка. Она во все времена стояла здесь, на балконе.

— На балконе?

— Владислав! Если ты ее куда-то сплавил, говори немедленно!

— Ну, ма-а... У Гоши никакой мебели, а эта рухлядь... зачем она нам?

— Затем, что у нас гость! Явился... то есть приехал папин двоюродный племянник. Значит, твой двоюродный брат. Максим...

— Троюродный, — сумрачно уточнил папа. Он вошел в комнату и включил свет.

— А сколько ему лет?

— Чуть постарше тебя, — сухо сказала мама.

— Это же здорово! — подскочил Владик.

— Боюсь, что не совсем здорово, — прежним тоном уточнил папа. — Если я мог взять на борт одного мальчишку, то уж двух-то никак. Значит, тебе, друг мой, придется остаться в городе. Иначе кто будет развлекать гостя? Мама и так занята выше головы. Извини, но выхода нет.

— Степа, выход, по-моему, все-таки есть, — осторожно заговорила мама. — Что страшного, если мальчики оба отправятся с тобой?

— Да! Папа! — подскочил Владик.

— Есть третий выход, — сообщил папа. — Я беру капроновый трос, делаю петлю с беседочным узлом, привязываю к люстре и... дальше разбирайтесь сами.

— Но ведь беседочный узел не затягивается, — деликатно напомнил капитану Ставридкину его сын.

— А вам надо, чтобы он еще и затягивался! — совсем не по-капитански взвизгнул папа.

— Степочка... — сказала мама.

— Яхта не плавучий детский сад! И к тому же она не резиновая!