Онлайн книга «Стража Лопухастых островов»
|
Ига вскочил. — Валентин Валентиныч! А можно сделать, чтобы кадр остановился?! Там где карта! Это очень важно! — Что?.. Да! Разумеется!.. Сейчас… Фильм опять слегка пробежал назад, карта появилась и замерла. Все так вытянули шеи, что в нижней части экрана возникли тени пяти лопухастых голов. — Не торчите! — велел Пузырь. И в этот миг… В этот миг случилась жуть! В центре кадра возникла дыра с коричневыми краями. Она стремительно выросла, съела весь кадр, он вспыхнул белым огнем. — А-а-а! — тонко закричал Валентин Валентиныч Экран погас. Заполыхали оранжевые отблески. Валентин Валентиныч, путаясь ногами в оборванном проводе, плясал у горящего проектора, поливал его из огнетушителя. Но пенная струя не могла сбить шумное пламя. И оно злорадно гудело, пока не сожрало фильм до последнего кадрика. На оси катушки остался лишь комок расплавленной пластмассы. — Не сработала заслонка, — тихо сказал Валентин Валентиныч. — Ей полагается наполовину прикрывать горячую лампу, когда лента останавливается, а она… Почему? Я же проверял… И опять наступило молчание. …Сколько времени они стояли так у обугленного аппарата, трудно сказать. Наконец Пузырь угрюмо выговорил: — Ну, чего ж теперь… — Извините нас, пожалуйста, — спохватился Лапоть. — Из-за нас пострадал ваш аппарат… — Да наплевать на аппарат! У меня еще два таких! А пленка!.. Это же невосполнимая потеря! Да! И во всем виноват я!.. — Да что вы, никто не виноват, — через силу утешил его Ига. «Виноват я. Не надо было смотреть без Степки… Что я ей теперь скажу?» А владелец сгоревшего проектора держался за виски и горестно рассуждал: — Конечно, это судьба. Она решила, что не следует позволять человеку слишком глубоко погружаться в свое детство. И вот, я взглянул лишь одним глазком… «А мы одним глазком на карту…» — Ига понял, что вот-вот пустит слезу. И незаметно для других дал себе подзатыльник. Минут пятнадцать еще горевали, утешали (из вежливости) Валентина Валентиныча — хорошо, мол все-таки, что сумели посмотреть хотя бы два раза… А потом — что еще делать-то? — побрели домой. Включили под потолком сарая лампочку и в самом похоронном настроении расселись по топчанам. — Ну что же, зато приключение… — попытался подвести философский итог Соломинка. Но это никого не утешило. Лапоть сказал: — Кажется, я заметил, что Одинокий Петух лежит к норд-осту от слияния речки Гусыни с каким-то ручьем, Это все-таки зацепка… — С каким ручьем-то? — хмыкнул Пузырь. — И масштаба карты мы все равно не знаем… Поцарапался в дверь вернувшийся от родственников Ёжик. Генка посадил его рядышком. Вздохнул: — Вот кому хорошо. Без карты путешествует, где хочет… — Слушайте! — вдруг подскочил Соломинка. — Но если с той поры сохранилось это кино, может быть сохранилась и сама карта? Ига, а что если поискать в Степкиной кладовке?! — Да где она теперь, кладовка-то… — вырвалось у Иги. И он даже замычал тихонько. — То есть как это где? — вредным голосом сказал Пузырь. — Растворилась в воздухе, что ли? — Можно сказать, что так… Степка потеряла ключ, а без ключа туда не попасть. Лапоть нервно не согласился: — Но есть же иные варианты! Можно отыскать ключ или подобрать новый! — Нельзя. Потому что эта кладовка… она с одной стороны есть, а с другой ее нет… — Как это? С одной, с другой? В каком смысле? — продолжал не верить Лапоть. — В прямом! Со стороны коридора открывается дверь, за ней помещение. А снаружи, из окна, глянешь — там голая стенка, никакой пристройки. Выходит, она, кладовка эта, в каком-то другом пространстве. Хитрости старого дома… Не верите, что ли? Самое интересное, что Иге поверили. Ну, если не на сто процентов, то почти. — Елки-палки в треугольном колесе. И никак теперь туда не попасть? — огорчился Пузырь. Ига сказал, что никак. Судя по всему, злополучный чулан захлопнулся навеки. — А может, не навеки? — осторожно спросил из-под бока у Генки скромный Ёжик. — Не знаю… Только знаю, что карту там все равно не найти. А вляпаться в неприятности можно запросто… — («Пока не научишься сопрягать свою нить с Меридианом», — словно кто-то добавил ему на ухо.) — В какие неприятности-то? — набыченно спросил Пузырь. — Ну… подробности я потом расскажу, ладно? Мне теперь главное — придумать, как быть со Степкой. Она мне поверила, а я… — По правде говоря, Ига даже всхлипнул. И никто не знал, что сказать ему. А тут еще, будто для пущей печали, застучал о тесовую крышу дождик (и откуда взялся?). А потом кто-то постучал в дверь. Тихонько так. Что за новость! Если кто-то из Соломкиных родных, то ведь знают — не заперто. — Кто там? — удивился Соломинка. И сразу: — Входите! Дверь отошла, впустила пахнущий дождиком воздух, и на пороге возник… О-пиратор. 3 Он возник — в балахонистом своем камуфляже, усыпанный бисером дождя, с пятнистым мешком под мышкой — и сказал: — Только вы не ругайте меня, ладно? Голова его была непокрыта, белобрысые гладкие волосы блестели от капель. Все молчали, переглатывая изумление. Наконец Соломинка — на правах хозяина — сказал: — Входи… Кто тебя будет ругать? Зачем? — Ну, вдруг скажете опять, что шпион… — И он сделал шаг. — Мы никогда не делаем необоснованных заявлений, — успокоил его Лапоть. — Ага… а тогда, после концерта… — Это сгоряча, — объяснил Ига. Он вдруг почуял, что О-пиратор явился неспроста. Что скоро случится что - то . — Это Генка. Он поэт, а поэты не всегда сдерживают чувства… Генке бы возмутиться от души! Но он… тоже что-то почуял. Он (до чего догадливый!) встал, затеребил, как провинившийся дошкольник, желтые шортики с Пегасом и пробубнил почти серьезно: — Да, я сгоряча. Извини, пожалуйста… — (Ёжик в корзинке хихикнул, но незаметно). О-пиратор сделал еще шаг. — А драться… тоже не будете? А то я не умею… драться в ответ… Пузырь помотал головой. — Больной человек… Тебя здесь, в Малых Репейниках, кто-нибудь задевал хоть пальчиком? — Да, задевал… Тот самый, Казимир… — Казимир Гансович, хотя и умная особь, но все-таки гусь, — терпеливо разъяснил Лапоть. — Мы не можем нести ответственность за рассерженного представителя пернатых. Хотя… если хочешь, можем извиниться и за него. |