Онлайн книга «Топот шахматных лошадок»
|
«А я, что ли, нравлюсь?» — чуть не выпалила Белка, но прикусила язык. Они встретились глазами и… засмеялись. Костя словно говорил: «Я понимаю, что брякнул не то…» А Белка: «Я чуть не ляпнула глупость!» — Ты куда идешь? — спросил Костя. — Домашние хлопоты, покупала цветную капусту, — Белка мотнула пластиковым пакетом. — А ты? С корта? Он слегка удивился: — Что? Да ну, скажешь тоже… — И тряхнул замшевым чехлом. — Здесь не ракетка, это у меня вместо сумки. Ходил в «Компьютерные игры», в рекламе говорили, что там есть диски с «Черными звездолетами». Но уже раскупили… Белку дернуло за язык: — А я думала… ой… — Что «ой»? «Вот дура-то!» — Ты не обижайся… — Не буду, — серьезно сказал Рытвин. — А что «ой»? — Я думала, что ты не ходишь без охраны… Костя опять не удивился. Повертел головой. — Не исключено, что они болтаются неподалеку. Но я раз и навсегда велел, чтобы рядом не терлись. — И тебе разрешают ходить одному? Говорят, был какой-то случай… — опять не сдержалась Белка. Костя снова ударил коленом по чехлу. Посмотрел, как он качается. — «Говорят», был… А разрешают или нет… я теперь не спрашиваю. — И глянул на Белку прямо, из под косого темного крыла. Темно-карими глазами. Белка засмущалась, разозлилась на себя и отвела взгляд. Буркнула: — И не боишься? — Мне по фигу, — сумрачно отозвался Костя Рытвин. И Белка сразу поняла. что он сказал правду. И почему-то встревожилась. Впрочем, Костя тут же сменил тон: махнул чехлом ракетки и похвастался: — У меня здесь одна игрушка спрятана, типа электрошока. Если кто полезет, можно шарахнуть разрядом… Конечно, все равно скрутят, но хоть не сразу… «Какая разница, сразу или нет?» — опасливо метнулось в голове у Белки. Но Костя беспечно сказал: — Как с утра солнце жарит… Белка, хочешь мороженого? И она ответила сразу: — Ага! Вот ненормальная! Следовало держать себя с юным Рытвиным заносчиво и неприступно. Он был сыном человека, который задумал черное дело и грозил бедой многим людям, в том числе отцу Вашека и Сёги. Но… с одной стороны — не сам же Костя грозил, он-то, скорее всего, ничего и не знал. С другой стороны — можно было попробовать уговорить его, чтобы повлиял на папашу. А с третьей стороны… Однако, про «третью сторону» Белка не решилась признаться даже себе, горячие мурашки начинали покусывать щеки… Хотя признавайся или нет, а юный Рытвин ничуть не походил на сытого и вредного сыночка миллионера. Даже… наоборот… На углу Газетного и Первомайской, недалеко от Каменного моста, голубела матерчатыми зонтиками летняя кафешка «Атлантида». Туда они и зашли. На просвеченных зонтиках мельтешили тени кленовой листвы. Посетителей почти не было, только под крайним зонтиком тянули пиво два небритых дядьки (видать, с похмелья). Костя джентльмески подвинул Белке стул, отдал ей чехол и пошел к прилавку. Вернулся он с двумя блестящими вазочками (даже вазами!). Горки белых шариков сияли как снежные вершины. У Белки побежали слюнки (вот бессовестная!). А Костя наклонился к ней и прошептал: — Белка, извини. У тебя не найдется десяти копеек? У меня не хватило… — Ой, конечно! — Белка из сумки выхватила кошелек. — Вот… Или давай пополам! Сколько это стоит? — Не надо пополам… — он схватил у Белки гривенник, отбежал к прилавку, вернулся опять. Забрал у Белки чехол, положил его на стол, а сам сел сбоку от Белки — не за столом а в сторонке. И вазу с мороженым держал перед собой как кубок. — Налегай, — велел он и ложечкой отправил в рот целый «сугроб». Белке что делать-то? Она — тоже. Мороженое пахло ванилью. Рытвин смотрел на Белку из-за белой горки и улыбался. Рядом с мороженым загорелое лицо Кости казалось особенно смуглым. Он сказал: — Я знаю, о чем ты подумала. «Сын такого папочки не наскреб дести копеек!» — Ничего подобного! — старательно возмутилась Белка, потому что подумалось ей именно это. И тут же решила, что время перейти в атаку. — Если честно, то я как раз подумала про твоего… папочку. Только по другой причине. Ты знаешь больницу скорой помощи? Ту, что на Фрунзенской? — Конечно, знаю! Я там в ожоговом центре лежал, пока не переправили в частную клинику. После… ну, после одного дела. Надо было бы спросить: «Что за дело?» Но Белка сурово сказала: — Зато не знаешь, наверно, что твой отец задумал эту больницу пустить по ветру и устроить в ней отель международного класса… Или знаешь? Костя не удивился, не возмутился, Просто качнул головой: — Не, я не знал… Думаешь, отец со мной советуется? У него хватает референтов… — А ты представляешь, какой это будет разгром? Там сложившийся коллектив врачей, там громадный опыт работы, традиции… — Белка говорила это и будто видела перед собой лица Вашека и Сёги. Она по сути повторяла то, что сказал накануне Вашек. — Там налаженная система. Там лучший в области ожоговый центр… в котором ты и лежал… Костик, скажи отцу, а? Как это у нее вырвалось — «Костик»? И такое вот жалобное «а»… Костя опять не удивился. Только стал чуть печальнее. Отправил в рот новую порцию. — Ты думаешь, он послушает?.. Белка, у него свои эти… принципиальные установки. Один раз я спросил: «Зачем ты так?» Он говорит: «Как так?» — «Ну, — говорю, — ты как ледокол. Прешь через торосы, никого не замечая вокруг». А он: «Я замечаю. Только не могу всех жалеть. Пру потому, что у меня такая жизненная функция. Быть ледоколом лучше, чем болтаться дырявой лодкой в гнилом пруду. Ты не согласен?» Я сказал, что можно не дырявой и не в пруду. А он: «Это не для меня…» Такой разговор случился, в феврале, незадолго до похищения. Вечером Костя валялся на диване, вертел в руках замызганного тряпичного повара Пантелея. (Это был давний, с младенческой поры, любимец. Не простой повар, а морской, то есть кок — под грязно-белой курткой виднелась тельняшка. Похожий на гриб поварский колпак, из-под которого торчали рыжие космы, украшал синий якорь. На круглой рожице Пантелея можно было заметить склонность к философским суждениям.) Отец вошел, как всегда, без стука. Встал над диваном — тяжелый, широкий, загородивший свет торшера. — Я смотрю, ты опять бездельничаешь… — Да, — сказал Костя. — Репетиторша по английскому жаловалась: ты не делаешь задания. — Да, — сказал Костя. — Она тратит на тебя силы, пытается вдолбить в тебя знания… — Ничего она не пытается, — сказал Костя, подбросив и поймав Пантелея. — Она дура. И нужны ей не мои знания, а твои деньги. Потому и жалуется. Чтобы показать старание. |