Онлайн книга «Синий город на Садовой»
|
А под елкой улыбался большой ватный Дед Мороз — видимо, волшебник… Девочка выключила проектор, откинула на окне край одеяла, прижала его стулом. Щурясь, Федя сказал вполне честно: — Здорово интересно. Я даже в настоящем кино не видел, чтобы мультик из таких вот железных деталек… — Это я случайно придумала. Когда будильник раскопала… — Тут ведь каждый кадрик отдельно снимался, да? — Там, где фигурки, конечно… — Ох, наверно, долго это… Да? — Возилась целый месяц. Ну… зато интересно. — Отлично получилось, — опять похвалил Федя. — А еще какие-нибудь фильмы есть? — "Ну, погоди!" есть. Пять выпусков. — Да я про твои говорю! — Есть немного. Но не такие, а вроде хроники… Я ведь только прошлой осенью заниматься этим начала. Раньше дедушка увлекался. Давно. Он умер, когда меня еще на свете не было. А все это хозяйство пятнадцать лет лежало в чулане: и камера, и проектор, и монтажный столик. И всякое другое… Я однажды увидела и думаю: дай попробую… — Трудно было сперва? — Если фотографировать умеешь, то не очень. Я маленько умела… Да и справочник кинолюбителя есть… — Ну, покажи еще что-нибудь… Опять замелькал экран: центральная площадь Устальска, громадная новогодняя елка, снежные фигуры, качели-карусели, ледяные горки. Толкотня, веселье, куча мала в конце ледяной дорожки, а с горки подъезжают все новые любители потолкаться-поваляться. Двое мальчишек, большой и поменьше, в одинаковых кроличьих шапках, тоже съехали с горы, и старший ловко дернул младшего в сторону, чтобы тот не угодил в свалку. — Стой! — завопил Федя. — Это же мы! Я и Степка! Фильм остановился. Экран слегка потускнел, изображение замерло. — Точно! Степка и я! А еще где-то Борис недалеко… — Надо же! Вот встреча, да? — Да… А я и не видел, что кто-то нас снимает. — Конечно, такая толкотня… — Странно как-то, — сказал Федя, — среди летней жары настоящую зиму смотреть. И как ты сам в снегу… — Он даже поежился, будто повеяло январским холодом. Потом вдруг сообразил: — Значит, мы с тобой не первый раз встречаемся! — Ага… — почему-то смутилась она. — Выходит, не первый… — И не познакомились все еще, — слегка насупленно проговорил Федя. — Звать-то как? — Меня? Ой… Оля… — А меня "Ой Федя", — засмеялся он, ощутив неожиданную легкость. Оля засмеялась тоже. И спросила: — А Степка кто? Братишка? — Племянник. — Дядя Федя… — Ага! Меня иногда так и зовут: дядя Федор. Как в мультике "Каникулы в Простоквашино". — Может, мне тебя тоже так звать? Федя дурашливо обиделся: — Ну, погляди, похож я на "дядю"? Тот, в кино, хозяйственный был, солидный. А я… — А ты говорил, что перестраховщик, — поддела Оля. — А перестраховщики, они тоже солидные, предусмотрительные… — Это как когда!.. Показывай дальше. Досмотрели ленту про зимнее веселье. Федя спросил: — А сейчас ты про что снимаешь? Вот сегодня. Когда… — Когда ДТП? — засмеялась опять она. — Я просто ветки над забором снимала. И как за ветками, далеко, башня, а по забору кошка идет… — Но меня-то ты, надеюсь, не сняла? — вдруг испугался он. — Как я кувыркался. И потом?.. — Думаешь, до того мне было? Я решила, что ты убился… — Если каждый раз убиваться… — с облегчением проговорил Федя. — А кошка тебе зачем? Для какого фильма? — У меня летнее задание… В школе работы нет, наша Маргарита Васильевна и говорит: "Пусть каждый себе сам дело для летней практики ищет. А ты, Ковалева, сними кино "Наш город летом", а осенью на классном часе покажешь"… Потому что я в классе уже "Тик-так" показывала… — А какое будет кино? Просто так, виды всякие? — Не всякие… Тут главное — кадры хорошие снять. Можно ведь снимать по-разному. Скажем, если просто вид с берега, то это одно, а если сквозь травинки, когда они в капельках дождя, то уже будто сказка… — Ага! Надо так сделать, чтобы все увиделось как бы по-новому, да? И город такой… загадочный. — Правильно! Ты понимаешь! Главное — нужный ракурс! В одной книжке написано: "Чтобы увидеть необыкновенное в обыкновенном…" Точно, они говорили об одном и том же! И, радуясь этому пониманию, Федя едва не сказал о вазе, на которой синяя картина с Городом. Но сдержался все-таки, словно излишняя откровенность могла сломать что-то хрупкое. Он только заметил сочувственно: — Трудно ведь это — искать хорошие кадры, да? — Конечно… Да и не всегда получается как хочешь. Пока снимаешь, кажется, что прекрасно, а проявишь, посмотришь — хоть плачь… А еще очень важно смонтировать как надо. Монтаж в кино — это вообще самое главное… Оля увлеклась, такая разговорчивая сделалась. Непохожая на прежнюю, стеснительную. Видно, не часто ей приходилось говорить о любимом деле с тем, кому интересно. А Феде и правда было интересно. В нем словно кто-то раскручивал пружинку с о б ы т и я. Он сказал: — Небось куча пленки в отходы идет? — Ох, конечно… А главная беда, что достать ее почти невозможно… — Подорожала? — Да не в том дело! Такую вообще сейчас не выпускают, камера-то старая, один на восемь. — Я в этом ничего не понимаю… — Ну, смотри, пленка узкая, как лента на магнитофоне. Восемь миллиметров. Раньше ее специально делали для кассетных камер "Кама" и "Экран". А сейчас — только два на восемь. То есть пленка шириной шестнадцать миллиметров, но снимают на нее в два ряда: сперва по одному краю, потом по другому. А после проявки разрезают вдоль специальным резаком… — А если до съемки разрезать? В темноте, чтобы не засветилась. И зарядить в твой "Экран"? — Так я и делаю. Только морока ужасная… Но и эта пленка тоже редко продается. Все больше "супер" для новых камер. Она тоже два на восемь, но на ней перфорация другая, помельче. И не подходит… — Всюду дефицит, — посочувствовал Федя. И тут разговор замялся. Чтобы не получилось долгого неловкого молчания, Федя спросил: — А тот мальчик, что с будильником снимался, — твой брат? — Нет! Это наших знакомых мальчик. Андрюшка. У меня брата нет, мы с мамой… Ой, вот она, кажется, пришла! В прихожей хлопнула дверь. — Я пойду тогда, — стесненно сказал Федя. — Постой. Мама не съела ни одного человека, не бойся. |