Онлайн книга «Летчик для особых поручений»
|
Я толкнул Витальку. Он поворчал, почмокал губами и проснулся. — Слушай, — велел я. Тик-так, тик-так... — доносилось откуда-то из-за шкафа. Капли? Сверчок? Нет... Мне стало страшно. Не знаю почему, но здорово страшно. Витальке, кажется, тоже. Но еще страшнее — лежать и не знать, что там: или тихие шаги, или чье-то сердце стукает... Виталька медленно откинул ковер. Встал. Я тоже встал. Пробежали мурашки — ночной воздух был сырой и зябкий. Мы крепко взялись за руки и на цыпочках двинулись к шкафу. Луна выкатилась опять и добросовестно светила в окно. А половицы, как и полагается в таинственном доме, поскрипывали. Мы заглянули за шкаф. Там была еще одна дверь. Дверь в третью комнату, которую мы раньше не заметили. Тикало в той комнате. Мы вместе, плечом к плечу, протиснулись в дверь. Комната была маленькая, с одним окном. Окно было темным, потому что луна светила с другой стороны. Виталька включил фонарик. Желтый круг пополз по стене, и в этом круге мы увидели ходики. Это они бросали в тишину свое тик-так. Ровно качался маятник. Мы прижались друг к другу. Если бы мы увидели привидение или разбойника, то и тогда испугались бы не больше. Ходики шли! Дом был пуст, давно заброшен, а они тикали так же мирно и обыкновенно, как у нас на кухне! Кто здесь живет? Что за невидимка подтягивает гирю? Кто подвесил к гире для дополнительного веса большой старинный ключ? (У нас дома тоже была подвешена к такой же гире добавочная тяжесть — сломанные плоскогубцы. Старые ходики часто в этом нуждаются.) Днем, наверно, мы так не испугались бы. Но сейчас эти живые часы в заброшенном доме показались нам жуткой загадкой. Мы тихо отступили от них и прижались плечами друг к другу, а лопатками к стене у окна. Виталька продолжал держать часы в светлом круге фонарика. Он словно боялся, что, если выпустит их из света, может случиться что-то страшное. — А может, кто-нибудь до нас приходил сегодня? — спросил я жалобным шепотом. — Пришел и пустил их, а? У Витальки досадливо шевельнулось плечо: он отвергал мое предположение. В самом деле, никаких следов не было ни в доме, ни в траве у крыльца. — А может... — начал я опять, сам не зная, что скажу... Виталька толкнул меня локтем. В тиканье часов пробились другие звуки: легкое постукивание по половицам, словно кто-то на легких каблуках подходил к нашей комнате. Это были тихие, но уверенные шаги. Виталька выключил фонарик. Мы перестали дышать и сели на корточки. Мои глаза еще не привыкли к сумраку, но все-таки я различал проем открытой двери, карнизы, белый циферблат ходиков, большие щели на стене. Стена была мутно-серой. И вот на этом сером фоне возник силуэт пришельца. Это был зверь. Постукивая когтями по полу, он вошел в комнату и настороженно остановился. Виталька включил фонарик. Не знаю, нарочно или с перепугу. Свет метнулся по комнате и упал на зверя. Зверь был собакой. Большой рыжей собакой с висячими ушами! Собака мотнула головой, замигала от света, но не отпрыгнула, не оскалилась, не зарычала. Она молча подошла и ткнулась мне в колени мокрым носом. Это было так неожиданно и так хорошо, что страх пропал в одну секунду. Я сразу понял, почувствовал, что это добрая собака и что она рада нам. И, ничуть не боясь, обнял ее за шею, потрепал ее длинные уши и, радуясь счастливому исходу страшного приключения, сказал ей: — Ух ты, собака. Ух, как ты нас перепугала. Ух ты, моя хорошая. Хвост у собаки заметался так, что по ногам у нас прошел ветер. Виталька притиснулся вплотную и спросил у собаки: — Ты кто? Где твой хозяин? А она мотала хвостом, толкала мне голову под мышку, прижималась косматым боком. А правда, где ее хозяин? Он, наверно, придет сейчас следом? Что он за человек? А вдруг он не такой добрый, как собака? Короткий гудящий толчок заставил нас вздрогнуть. Однако ничего страшного не было: это гиря часов рывком опустилась на несколько сантиметров и теперь вместе с тяжелым ключом покачивалась у самого пола. Но собака насторожилась. Она высвободила голову у меня из-под мышки, прислушалась. А потом сделала такое, что мы притихли от изумления. Она подошла к часам, встала на задние лапы, передними уперлась в стену, а зубами ухватила цепочку. Тр-р-р! — гиря и ключ поехали вверх. А собака встала на четыре лапы, махнула хвостом и оглянулась на нас. — Ух ты, умница! — сказал я. — Нет у нее хозяина, — с облегчением сказал Виталька. — Все уехали, а она одна осталась. И сама заводит часы. — А зачем? — Кто же знает? Наверно, привыкла, что в доме обязательно часы идут. Наверно, ждет, что люди вернутся, и думает, что часы — это очень важно. Может, она их и при людях заводила, а сейчас не хочет бросать... Жаль мне стало эту собаку и захотелось сделать ей что-то хорошее, приласкать, помочь чем-то. — Иди сюда, собака, — позвал я. — Тебя бросили, да? Она опять подошла и положила мне голову на колени. К морде у нее прилипли шерсть и мелкие перышки. — Слопала кого-то, — сказал Виталька. Мне совсем не хотелось думать, что такая хорошая собака может кого-то слопать. Но Виталька опять заговорил: — Конечно. Что ей делать? Раз бросили, надо самой кормиться, вот она и охотится. Бросили! Такую собаку оставили! Что это за люди?! — Разве можно бросать собак? — возмущенно сказал я. — Она здесь, наверно, не один год живет и все ждет... — Откуда мы знаем, что здесь было? — рассудительно откликнулся Виталька. — Может быть, никто не виноват... Но я не хотел думать, что никто не виноват. Как это? Собака брошена, живет одна и ждет, ждет, ждет. И заводит часы, чтобы дом не был совсем мертвым. Она бережет этот дом для людей, которые про нее забыли. А люди ни при чем? — Какая она худая, — прошептал Виталька, поглаживая собачью спину. Мы скормили собаке почти все наши запасы. Она ела жадно и виновато оглядывалась на нас. Извинялась, что не может удержаться. Потом мы притащили в маленькую комнату ковер. Она казалась нам теперь самой уютной. По-домашнему тикали часы, ходила рядом с нами собака — хозяйка этого дома, и все страхи развеялись. Мы завернулись в ковер, а собака легла у нас в ногах и стала ровно дышать. — Хороший пес, — сказал я громким шепотом. В ответ собака постучала хвостом. |