Книга Гонка века. Самая громкая авантюра столетия, страница 78 – Рон Хэлл, Николас Томалин

(Кроухерст зачеркнул выделенную фразу. Она была невольным криком отчаяния, вызванным мыслью о смерти. «Увы, я никогда не увижу моего покойного отца снова, если только…» Если только что? Очевидно, если только он не убьет себя и не отправится в мир бестелесных интеллектов, где его ожидает отец. Начиная с этого момента инфантильные фантазии моряка об отце и матери становились все более частыми и яркими.)

Второй основной мыслью, которую развивал Кроухерст в своем философском трактате, написанном в возвышенном стиле и рассчитанном на публику, был тезис о «системе». Система есть нечто организованное в определенном порядке и характеризующееся предсказуемостью действий. Но поскольку Кроухерст прошел подготовку в сфере электроники и прочих машин, он попытался интерпретировать все образования и ситуации как равно детерминированные системы. Биологические и физические системы обладали ясно определенными правилами. Такой же системой с такими же правилами было и человеческое тело. И общество тоже.

Теория Кроухерста предусматривала иерархию систем, развитие от уровня физической материи до богоподобного, бестелесного разума:

«Развитие, направленное на слияние с космосом», было, конечно, движением вверх через все системы. Система наивысшего уровня, состоящая из идеального, то есть нематериального разума и населенная богами, теперь достижима, как утверждал Кроухерст, при помощи простого «усилия свободной воли», иными словами, одного лишь желания человека попасть в те сферы. Но прежде каждая обезьяна должна научиться жить разумной и полной любви жизнью внутри человеческой системы.

Наша затруднительная ситуация есть результат нашей двойственной природы – сочетания полуобезьяньего и полукосмического интеллекта. Общество страдает от боли, пороков и упадка не потому, что человеческая система губительна – она ведет себя правильно в соответствии с собственными убеждениями, в меру своих возможностей, – а потому, что космос старается убедить нас оставить систему текущего уровня ради более высокой ступени. При этом любая личность, пытающаяся совершить какой-либо анархический поступок, направленный против общества (как оно считает), одновременно и ведет человечество по пути развития, и обречена на проигрыш.

В каком-то отношении этот сложный, запутанный довод выступал против всех форм насильственных революций, но большей частью он представлял разумное обоснование желания Кроухерста переместиться в более привлекательную систему, где существует один только чистый разум. Другими словами, умереть.

Кроухерст также написал отдельное эссе под названием «Игра». Его представление о жизни как игре было тесно переплетено с идеями о системах и обезьянах. Под игрой, конечно, понималась активность, осуществляемая в соответствии с произвольными правилами, применимыми к данному виду деятельности, где игроку не нужно беспокоиться о том, что правильно, а что нет. При этом он может управлять ситуацией по своему усмотрению. Что важнее всего, игра представляет собой конфликт, где никому не причиняется вреда. Революционеры и другие, склонные к насилию обезьяны не играют в игру, потому что они нарушают правила текущей системы общества. В своем эссе Кроухерст отстаивал идею, что можно поверить во что угодно, но при этом все же продвигаться по пути, ведущему к интеграции с космосом, при условии, что ты всего лишь соревнуешься с другими людьми, их мыслями в своей голове. Все должно происходить только в голове.

Все эти мысли пришли к нему в течение трех дней. Когда порыв к писательству иссяк, он поздравил себя с озарением и быстро завершенным заданием.

В действительности же единственной проблемой, существование которой признавал моряк, был вопрос, как избежать последствий сфальсифицированного путешествия вокруг света. И единственный напрашивающийся ответ являлся ему в виде безумной картины собственной смерти. Но к тому времени Кроухерст уже слишком сильно погрузился в глубины собственного разума, чтобы признать эту простую истину.

Наступило 28 июня. Полностью погруженный в свои фантазии Кроухерст по-прежнему был способен управляться с передатчиком и даже мог составлять бравурные радиограммы. Он отписался в «ВВС» и Родни Холворту, которые требовали сообщить точную дату прибытия:

«Расчетное время прибытия», как должно быть известно людям из «ВВС», редко когда можно определить для парусных яхт, которые целиком зависят от воли ветров и морских течений. Кроухерст передал координаты своего местоположения оператору станции «Портисхед»: 32° северной широты и 40° западной долготы, 35 миль севернее по сравнению с предыдущей позицией от 25 июня. Оператор сообщил ему, что в ближайшие два-три дня запланирован разговор с Клэр Кроухерст. Что ей передать? – поинтересовался он. Неожиданная новость, должно быть, сильно встревожила Кроухерста, так как на следующий день он снова связался с радиостанцией для мореходов. Моряка заверили, что его жена и дети чувствуют себя хорошо и с нетерпением ждут встречи с ним на подходе к островам Силли, куда прибудут также съемочная команда «ВВС» и Родни Холворт. Яхтсмен тотчас отбил сообщение, где настаивал на том, чтобы Клэр оставалась дома. Она ни в коем случае не должна выезжать к островам Силли на встречу с ним, передал он. Прошу подтвердить последнее сообщение, передал ошеломленный оператор, который был не в состоянии понять, почему это моряк-одиночка не желает видеть собственную жену и детей. Кроухерст подтвердил.