Онлайн книга «Наша Рыбка»
|
– А, привет, – растерянно произнес я. Рога у меня на голове стали постепенно терять тонус и загибаться в стороны. Ясна насторожилась, переглянувшись с ухмыляющимся Петей. – Ты сейчас свободен? Можешь говорить? – Да, – ответил я. – Чем занимаешься? – Моюсь. – В ванной? – Ха, а где же еще? – Нет, я просто удивилась, что Петя передал тебе трубку, если ты в ванной. Ты же, получается, у него дома… Что ты там делаешь? Петя беззвучно засмеялся – почему его все это так радовало? – А что? – уточнил я. – Ну… это все очень странно. Тут все говорят… ребята… что вы с Петей и этой девушкой, Ярославной, вместе… Ты вчера якобы с ней целовался. Я некоторое время молчал, потом так же беззвучно попросил Петю дать мне трубку, но он лишь отрицательно покачал головой. – Так и есть, – наконец ответил я Иришке. – И как это возможно? Вы правда втроем встречаетесь? Или просто спите? – Ты ждешь, что я расскажу тебе, какие у нас отношения? – Ну да, хотелось бы! – Хотелось бы? – воскликнул я, и это получилось у меня противно, визгливо. – А с какой стати? – Ты спишь с ней? Или она спит с Петей? Или я чего-то не понимаю? – Ага, тебя все-таки волнует секс? Кто и с кем спит? – вскипел я. Наши отношения с Петей и Ясной были не про секс. Серьезно. Вам может показаться, что я только об этом и пишу, но это лишь потому, что все у нас было неправильно, слишком сложно, слишком запретно. И редко. И от этого напрочь сносило крышу. – Игорь… ах, Игорь! Это же, наверное, моя вина! – вдруг всхлипнула Иришка. – Это я виновата, да, что так получилось? Это же из-за отчаяния ты таким стал? Видя мое замешательство и понимая, что Петя ни за что не прекратит этот спектакль, Ясна встала и собралась выйти из ванной, чтобы не слушать всего того, что говорила Иришка и не ставить меня в глупое положение, – но я сам же схватил ее за руку и попросил остаться. Сейчас она была моим единственным сообщником – Петя же выступал разрушителем гармонии. – Каким я стал? О чем ты? – Ну таким, который… Ты же ведь понимаешь, что это все ненормально, да? Ты же понимаешь это? Понимаешь, что это несерьезные отношения… – А может быть, я не хочу серьезных отношений… – предположил я. – По крайней мере, таких, какие были у нас с тобой. Ясна нахмурилась. – И ведь Петя… – не унималась Иришка, – ты же знаешь, что про него говорят… Тут Петя возмущенно глянул на трубку и, я надеюсь, пожалел, что включил громкую связь. – Он же… ну… этот самый, да? Наконец мне стало смешно. – «Этот самый»? – Если да, то ведь это означает, что ты, что вы… Скажи, вы все-таки спите втроем? – Послушай! – взорвался я. – Помню, тебе одно время вообще не было до меня дела – что же сейчас поменялось? – Так, Ириша. – Петя схватил трубку и прижал к уху. – Больно много вопросов обо мне. Всегда знал, что ты ко мне неравнодушна. Все, пока. Хороших тебе выходных. – И он отключил связь. Повисла тишина, я погрузился под воду, потом вынырнул. – Иришка – она… – начала Ясна свой вопрос, тем временем раздевшись и закинув одну ногу в ванну. – Она моя бывшая девушка. Мы с ней год встречались. – И она такая несносная! – подытожил Петя. – Ты появилась в нашей жизни и спасла Чехова от миллиона ошибок. – Это правда? – Ясна недоверчиво покосилась на меня. – Конечно, правда. – Ты расскажешь мне про нее? И ты, Петя, про кого-нибудь? Я хочу услышать про вашу первую любовь. – Мне нечего рассказать. – Теперь Воронцов тоже пытался поместиться в ванну. Он покрутился на месте, повертев своими внушительными гениталиями перед нашими лицами и наконец уселся в середине, вполоборота ко мне. – Ты моя первая любовь, Ясна. – Разве у тебя не было какой-нибудь любви в детстве? Петя молчал, неясно улыбаясь, глядя то ли в воду, то ли в бортик ванны, но взгляд у него был при этом невеселый – так смотрят люди, застигнутые врасплох неприятными воспоминаниями; а так улыбаются, когда силятся их отогнать. И во мне вдруг кое-что шевельнулось, что-то вроде жалости и одновременно нежелания слушать то, что он сейчас скажет. Да, снова это странное чувство, будто на самом деле я все уже знал. – Да нет, была. Была такая девочка Олеся, она жила в соседнем доме. Мы во дворе познакомились, когда мне было одиннадцать. А, нет, двенадцать. Она мне нравилась. – И что дальше? Чем же это закончилось? – Да ничем. Меня взяли и увезли на целое лето к какой-то тетке. Получается, что мы с той девочкой погуляли всего несколько раз, а потом она переехала. Когда я вернулся, ее уже не было. – Это грустно, – протянула Ярославна. – Ничего не грустно. У той тетки гостила еще одна родственница, и она сделала мне минет. – Что? Петя! – Серьезно! – Он расхохотался. – Фу, боже мой! Сколько ей было лет?! – Семнадцать или восемнадцать. – А тебе ДВЕНАДЦАТЬ! – сказал я. – Я уже тогда был ничего. – Какой же ты мерзкий тип! Убери от меня свои грязные лапы! Игорь, ну может, у тебя хотя бы есть нормальная история? Мне нравилась одна девушка в школе. Все считали ее красавицей, но я не могу, да и тогда не мог назвать ее так же. Она была окутана какой-то поэтической тайной, умела томно прикрывать глаза и любила попсу. У нее было маленькое лицо с аккуратным подбородком, но все черты, наоборот, очень крупные. Ее большие губы завораживали парней. Губы были правильной формы, но мне казались как бы чуть-чуть вывернутыми. Такими же вывернутыми мне виделись и ее белые зубы – они как будто росли не вниз, а немного вперед, что делало ее улыбку обезоруживающе открытой и неожиданной для нее самой. Нос у переносицы был тонким, а к кончику становился тяжеловатым. Когда она улыбалась своей вывернутой, откровенной улыбкой, кончик носа зрительно соприкасался с ее верхней губой – и от этого в ее открытости появлялось непроизвольно что-то застенчивое. Глаза у нее тоже были большими. Холодного, темно-синего цвета, обрамлены длинными ресницами, которыми все восхищались. Но мне казалось, что ресницы у нее уж слишком длинные. И помимо того, что длинные, слишком прямые: они торчали над темно-синими радужками, как неровные иголки. От этого взгляд ее был загадочный и роковой, даже когда она улыбалась и когда кончик носа соприкасался с верхней губой. Маленькая грудь и узкие ребра делали ее какой-то внешне невесомой и тоненькой, а плоские и широкие бедра, которыми она заметно виляла при ходьбе, – женственной. Из-за них-то она, наверное, всем и нравилась. В целом вся ее внешность казалась мне какой-то немного нелепой, сочетающей странные контрасты и оттого – очаровательной. |