Книга Вердикт, страница 74 – Джон Гришэм

— Но я ведь не инспектор.

— Правильное замечание. Полагаю, от трех до пяти лет федеральной тюрьмы, вы будете сидеть не в местной.

— Попытка подкупа государственного служащего, — с готовностью добавил Нейпаер, возвращаясь на место рядом с Ничменом. Оба агента сидели теперь на краешке стола, словно были готовы в любой момент перепрыгнуть через него и высечь Хоппи за его прегрешения.

Микрофон был встроен в колпачок синей шариковой ручки, невинно торчавшей в пыльной баночке из-под джема вместе с десятком других таких же дешевых ручек и карандашей. Рингволд оставил ее там в пятницу утром, когда Хоппи на минуту вышел в туалет. Похоже было, что ручками и карандашами здесь вообще не пользовались, в таких конторах стаканчики с карандашами и ручками порой месяцами оставались нетронутыми, заменяли их лишь в тех редких случаях, когда Хоппи или кому-то еще требовалось что-то записать, а паста оказывалась засохшей. Тогда старые ручки немедленно отправлялись в мусорную корзину. Разобрать такой колпачок и найти в нем “жучка” мог бы лишь специалист.

Отсюда слова Хоппи транслировались на маленький, но мощный передатчик, спрятанный за банками с лизолом и освежителем воздуха под столом в туалете, находившемся рядом с кабинетом Хоппи. Далее сигнал поступал в фургон без опознавательных знаков, припаркованный на другой стороне улицы возле входа в торговый центр. В фургоне все это записывалось на пленку, и пленку доставляли в офис Фитча.

На Джимми Хале не было никаких проводов и ни с какими агентами ФБР он не сотрудничал, он делал лишь то, что умел делать лучше всего, — вымогал взятку.

Рингволда, Нейпаера и Ничмена, бывших полицейских, а ныне частных детективов, наняла некая международная служба безопасности в Бетесде. Фитч нередко прибегал к ее услугам. Муки совести Хоппи Дапри обойдутся Фонду в восемьдесят тысяч долларов.

Сущий пустяк по сравнению с остальным.

* * *

Хоппи снова заикнулся об адвокате, но словно бы наткнулся на каменную стену: Нейпаер прочел ему длинную лекцию об усилиях, которые прилагает ФБР, чтобы остановить разгул коррупции на побережье. Все грехи он взвалил на игорный бизнес.

Необходимо было удержать Хоппи от встречи с адвокатом. Адвокат потребует имена, номера телефонов, записи и документы. Нейпаер и Ничмен, выполняя приказ взять Хоппи “на пушку”, нарушили статьи об использовании подложных документов и статьи о шантаже, так что хорошему адвокату ничего не стоило заставить их исчезнуть.

Согласно изложенной Нейпаером легенде, рутинное прощупывание Джимми Хала и прочих местных взяточников вывело их на гораздо более широкое расследование, связанное с игорным бизнесом, и вот они, магические слова — “организованной преступностью”! Хоппи с трудом следил за его рассказом, его мысли витали далеко: он горевал о Милли и детях, представляя, каково им будет выжить в те три — пять лет, что его с ними не будет.

— Словом, за вами лично мы не охотились, — заметил Нейпаер, подводя итог.

— И честно признаться, мы в жизни не слышали ни о какой компании “KLX” по торговле недвижимостью, — добавил Ничмен. — Мы на вас просто наступили невзначай.

— А не могли бы вы так же невзначай отступить от меня? — спросил Хоппи с вымученной, беспомощной улыбкой.

— Может быть, — раздумчиво ответил Нейпаер, потом глянул на Ничмена так, будто у них было для Хоппи еще некое, даже более драматичное сообщение.

— Может быть — что? — спросил Хоппи.

Агенты с безупречной синхронностью, словно часами тренировались или делали это сотни раз, соскользнули с края стола и тяжело уставились на Хоппи. Тот сник и уткнулся взглядом в крышку стола.

— Мы знаем, что вы не мошенник, мистер Дапри, — мягко начал Ничмен.

— Вы просто совершили ошибку, — подхватил Нейпаер.

— Это уж точно, — пробормотал Хоппи.

— Вас использовали некие изощренно ловкие преступники. Они втираются сюда с большими планами и большими деньгами, и мы все время ловим их на причастности к торговле наркотиками.

Наркотики! Хоппи был потрясен, но ничего не сказал. Последовала новая пауза, в течение которой Хоппи по-прежнему сидел, уткнувшись взглядом в стол, а агенты сверлили его взглядами.

— Мы можем договориться с вами о сотрудничестве на двадцать четыре часа? — спросил Нейпаер.

— А разве я могу отказаться?

— Давайте на сутки наложим мораторий на это дело: вы не скажете о нем ни одной живой душе, и мы не скажем. Вы не станете обращаться к адвокату, мы не станем вас задерживать. И не только в течение этих суток.

— Не понял.

— Мы не можем вам всего сейчас объяснить. Нам нужно некоторое время, чтобы оценить ваше положение.

Ничмен наклонился вперед, опершись на стол локтями:

— Для вас, мистер Дапри, может найтись выход.

Хоппи, правда, очень медленно, начал оправляться от страха:

— Я вас слушаю.

— Вы — малюсенькая, ничего не значащая рыбешка, попавшая в большие сети, — объяснил Нейпаер. — Поэтому вы можете быть инструментом, так сказать, разового применения.

Это Хоппи понравилось:

— А что случится за эти двадцать четыре часа?

— Мы встретимся с вами здесь же, в девять часов утра.

— Договорились.

— Но если вы хоть слово скажете Рингволду, адвокату или даже вашей жене, ваше будущее окажется под большой угрозой.

— Даю вам слово чести.

* * *

Специальный автобус выехал из “Сиесты” в десять часов. В нем находились все четырнадцать присяжных, миссис Граймз, Лу Дэлл со своим мужем Бентоном, Уиллис со своей женой Руби, пять дежурных охранников в штатском, Эрл Хутто, шериф округа Гаррисон, с женой Клодель и две помощницы Глории Лейн. Всего двадцать восемь человек плюс водитель. Все находились здесь с разрешения судьи Харкина. Два часа спустя автобус въехал в Новый Орлеан по Кэнал-стрит и остановился на углу Мэгэзин. Все вышли. В задней комнате старого устричного бара во Французском квартале их ждал обед, оплаченный налогоплательщиками округа Гаррисон.