Онлайн книга «За грибами в Лондон»
|
– Слушаю. – произнес ее голос по-русски. …Поняла, значит. Сейчас бы попить! – Привет, – прохрипел я. Обессиленный, выпал из будки. К счастью, «земеля» подхватил меня на руки. – Ну? – Приедет. – Даже так? Любит, значит. – Ну… увидим. Спасибо тебе! – Ты это… давай не стой на месте! – посоветовал он. – Ходи. Местные не стоят, ходят. Тут хоть и свобода – но лучше не выделяться! Бывай! И он нырнул в толпу. Нет чтобы напиться с товарищем, быстро открыть душу, майку порвать. Бросил! Все они такие тут! Я совсем что-то расклеился. Не ходить хотелось – а снова на ступеньку упасть. Но она это вряд ли одобрит! Какая она? Двадцать лет мы не виделись. Но голос-то как разбередил! Такой же робкий, к концу фразы как бы задыхающийся. Но робкой-то она не была! Вдруг полились слезы. Совсем, видно, ослабел. Студенческие годы!.. Возник слепящий кавголовский снег. В провалах следов свет стоял голубой. Ира, особенно тоненькая в длинном толстом свитере (Сенька, друг, дал!), провожала меня на станцию, и природа, сияя, словно подсказывала: «Зря уезжаешь! Это же счастье. А уж ее-то оставляешь совсем зря!» Слезы так и лились. Вроде как от сияния: все сияло вокруг: склоны, сосульки, снег на сосновых лапах. И от Иры сияние шло! «Оставил на друга!» На один день! Но чувствовал какое-то облегчение: «Вырваться на свободу! Не должен никому – и ей прежде всего!» А вечером Сенька сказал: «Мы, ОКАЗЫВАЕТСЯ, любим друг друга! Извини, старик!» Тогда мы так называли друга… Это вот теперь он, наверное, старик. А тогда он стариком не был и это доказал. А «стариком», никуда не годным, оказался я… Хотя старше Сеньки всего на месяц. Такие дела. А она «покаялась»! «Извини. Я честно сопротивлялась. Целых полчаса». Она еще улыбалась! Внезапные ее вспышки дерзости на фоне застенчивости сбивали с ног. Даже Сенька, «друг», и тот больше переживал – или хотя бы честно делал вид! «Давайте считать происшедшее трагической ошибкой!» – бормотал он. «Давайте… но ошибкой моей!» – отрубил я. «А давайте – нашей общей! – весело предложила она. – И за это все вместе пойдем за картошкой!» «Нет!» – И я ушел, идиот, навсегда из той избушки, что снимали мы неподалеку от ската гигантского кавголовского трамплина. Просыпались от шороха: «Шшш! Шшш!» – с трамплина уже «слетали» «первые ласточки». Двадцать лет прошло – и вот вдруг вернулось! Что делать, как раз такую Иру я и любил. Ушел в ночь – и просидел на станции, под утро задремал – чуть не пропустил первую электричку: успел вставить руки и двери разжал. Она уже трогалась – свободно погибнуть мог, но это не пугало, даже радовало! Как бы сейчас вот «последнюю электричку не пропустить!» – стряхнул дремоту… Осталась лишь одна фотография с загнутыми углами: мы стоим у хаты в снегу, и Ира дует на сосульки, свисающие с низкой крыши. И сосульки сияют, и как бы «сдуваются», косо висят – хотя, конечно, их «подкосил» ветер при замерзании – но фото замечательное. «Чудо любви». И думал – конец. Но вдруг потеплело, «подуло» из Нью-Йорка… И вот я здесь. Но Семена – не простил. О господи! Подъезжает она! И как ни в чем не бывало машет за дверцей – «Залезай!». – Надо же, а! Мы в Нью-Йорке! – воскликнул я, забравшись к ней. – Давно пора! – сказала она, и мы поцеловались. Незнакомый седой ежик на голове – но… стала еще лучше! – К тебе! – властно приказал. С похмелья – чувственность возрастает. – Хорошо, – как-то смутно улыбнулась. – Сенька, надеюсь, на работе? – Надеюсь! – скромно произнесла. – Тогда жми! – Ладно, – сказала и, сбросив мокасины, нажала на педали ногами в шерстяных носках: и тут зябла! Вспомнил мгновенно, как впервые она тронула своей ледяной рукой мой живот, и я вздрогнул. Усмехнулась: «Да. Вот такие у меня руки почему-то. И ноги, кстати, тоже. Поэтому даже с мужиками сплю в шерстяных носках. В варежках как-то не решаюсь». Вот такие признания у нее слетали легко, как бы вскользь! – ООН! – Она мотнула головой в сторону высокого плоского здания с вяло повисшими флагами. Въехали на грохочущий чугунный мост промышленно-грузового типа с маленьким островом посередине реки. Непринужденно разгружалась баржа, цемент длинной седой лентой летел по ветру. Что значит «открытое общество» – все у них на виду. За мостом ехали среди маленьких домиков типа «дачный кооператив среднего офицерского состава». Потом дома стали выше. – А теперь ничему не удивляйся! – сказала она. Переехали многорядный грохочущий проспект, и дальше шествовали только индусы: фиолетовые, важные, иссушенные, в высоких чалмах. Такие же сидели в лавках и магазинах. – А говорили – престижный район! – вырвалось у меня. – Был! Теперь я индуска! – кокетливо дернув плечиком, проговорила она. Из-за резных дверей тянутся сладкие дымки благовоний. Ну вот, еще и в Индии я побывал! – …Ну что? Теперь успокоился? – после сладостной паузы прошептала она. – Да! А теперь – чайку! – воскликнул я. – Индийского! – Ты прямо как раджа! – А ты – моя любимая танцовщица! Зачем, думаешь, я летел за океан?! – Ну есть сведения, что у тебя выступление. – Ну это мелочь! – я отмахнулся. – Кстати, ты не представляешь, где это? – Показал запись. – Представляю… Не ближний свет. – А во сколько, не знаешь? – Молодец! – усмехнулась она. – Такой же олух! – ласково погладила по остаткам кудрей. – Но это надо Сеньке звонить – он-то мне и сказал о тебе… Или не звонить? Тебя что-то смущает? – усмехнулась. – Нет. Это раньше меня что-то смущало. А теперь – нет! Теперь мы с ним – квиты. Звони! – Звоню… Привет! Ты представляешь, кто у нас тут сидит?.. Точно! «Гастролер»! Но не знает, во сколько его выступление… Во сколько? Так чего ж мы сидим! – Чуть было не сказала «лежим»! – усмехнулась она, вешая трубку. – Ну как? Не возражает? – Озадачен. – Это хорошо! И мы помчались. Даун-таун («Нижний город»), юг Манхэттена – не ближний конец. Ехали через Чайна-таун. Я тут был? Или это – другой был Китай?.. Малая Италия – ярко освещенная Мадонна в нише с гирляндой лампочек… Ридна Украина. Вывеска – «Щирые щи». Как тут компактно разместился земной шар! Когда я вошел в зал – Генис и Вайль, мои «ведущие», уже сидели за столом в начале уютного зала – бледные, встревоженные, прилизанные и почему-то опухшие. – Это он! Он! – почему-то в ужасе закричал Генис, показывая на меня пальцем. Они дико захохотали. – А кого вы, собственно, ждали? – Ну уж замену искали, – сказал Петр. – Обзвонились всюду! |