Онлайн книга «Красная планета. Звездный зверь»
|
Капитан бежал, чтобы спасти свой корабль и экипаж. Они врубили ускорители и снова прорвались сквозь барьер Эйнштейна, не получив от разумной расы астрономических сведений, которые надеялись получить. Дальше было всего несколько записей о Ламмоксе-Кулеме; Джон Томас отложил дневник, решив, что на сегодня с него хватит чтения записей о Ламмоксе. Он начал возвращать вынутые книги обратно в скрадок, и тут ему под руку попалась маленькая, напечатанная в частном порядке брошюрка под названием «ЗАМЕТКИ О МОЕЙ СЕМЬЕ». Ее начал писать его дед, Джон Томас Стюарт IX, а отец Джонни довел ее до того момента, как он отправился в свой последний патруль. Раньше она стояла в семейной библиотеке рядом с толстенной официальной биографией Джона Томаса Стюарта VI, но Джонни утащил ее наверх, и мать не успела от нее избавиться. Он помнил ее так же хорошо, как дневник, но он начал перелистывать страницы, чтобы немного отвлечься от мыслей о Ламмоксе. История Стюартов начиналась с 1880 года и открывалась Джоном Томасом Стюартом. О его родителях ничего не было известно, так как он появился на свет в небольшом городке в Иллинойсе, где в тот далекий день никто не вел записей о рождениях. Да и сам он безнадежно запутал все записи, сбежав из дома в моряки в четырнадцать лет. Он ходил под парусом на чайном клипере, пережил побои и скверную пищу и в конце концов «проглотил якорь» [53] отставным морским капитаном, когда эпоха парусов клонилась к закату. Он построил тот старый дом, в котором сейчас находился Джон Томас. Самый первый Джон Томас не уходил в море. Вместо этого он расшибся, обучая летать похожую на воздушного змея штуковину с громким названием «аэроплан». Случилось это еще до первой из мировых войн; после этого несколько лет в доме принимали «постояльцев». Дж. Т. Стюарт III пал в борьбе за правое дело; подлодка, на которой он служил офицером-артиллеристом, вошла в Цусимский пролив [54] Японского моря, но не сумела вернуться. Джон Томас Стюарт IV погиб во время первой экспедиции на Луну. Джон Томас V эмигрировал на Марс; Джонни быстренько пролистнул его сына, самого знаменитого человека в роду. Ему давно надоели по это самое место постоянные напоминания, что он носит то же имя, что и генерал Стюарт, первый после революции губернатор Марсианского содружества. Интересно, а что бы случилось с прапрапрадедушкой, окажись революция неудачной? Вздернули бы, скорее всего, – какие уж там памятники. Бо́льшая часть книги была посвящена попыткам дедушки Джонни вернуть доброе имя своему собственному деду. Потому что сын генерала Стюарта не был героем в глазах общества. Вместо этого последние пятнадцать лет своей жизни он провел в исправительной колонии на Тритоне. Жена его вернулась на Землю к родителям и восстановила свою девичью фамилию, дав заодно эту фамилию и сыну. Однако вышеупомянутый сын прямо в день совершеннолетия гордо заявился в суд и поменял свое имя с «Карлтон Гиммидж» на «Джон Томас Стюарт VIII». Как раз он-то и привез Ламмокса на Землю, а на деньги, полученные за полет на «Следопыте», выкупил старое семейное гнездо Стюартов. Видимо, он убедил своего сына, что его деда просто подставили; вышеупомянутый сын не пожалел бумаги, излагая это в своих записках. Дедушке и самому вполне пригодился бы защитник его честного имени. В записках просто упоминался факт, что Джон Томас Стюарт IX подал в отставку, после чего никогда не уходил в космос. Однако Джонни знал со слов своего отца, что перед ним встал выбор: или отставка, или военный трибунал. Правда, папа сказал еще, что дедушка был бы абсолютно чист, согласись он давать на суде показания. – Джонни, – добавил папа, – будь всегда верен друзьям; это значительно лучше, чем иметь грудь, увешанную медалями. Дед в то время был еще жив. Когда подвернулся случай – отец в это время ушел в патрульный полет, – Джонни осторожненько намекнул деду, что все знает. Дед взъярился. – Что за чушь! – заорал он. – Уделали меня, значит было за что. – А вот папа сказал, что на самом деле это твой капитан… – Твоего папаши там вроде не было, а капитан Доминик был лучший шкипер, какой только летал в космос, царствие ему небесное. Ты лучше расставь шашки, сынок, и посмотрим, как я тебя сейчас причешу. После смерти дедушки Джонни еще раз попытался разобраться с помощью отца в этой истории, но прямого ответа не получил. – Романтик, неисправимый романтик – вот кто был твой дед, Джонни. Это наш фамильный недостаток. Ни у кого из нашего рода не хватало здравого смысла даже на то, чтобы толком вести баланс чековой книжки. – Выпустив из трубки несколько клубов дыма, он добавил: – Но зато уж позабавились мы – будь здоров. Отложив бумаги и книги в сторону, Джонни смутно почувствовал, что толку от всего этого чтения почти никакого; его не покидали мысли о Ламмоксе. Надо, пожалуй, пойти и попробовать немного поспать. В этот самый момент мигнула лампочка на телефоне; он схватил трубку, стараясь успеть, пока световой сигнал не сменился на звуковой и не проснулась мать: – Да? – Джонни, ты? – Ага. Я тебя не вижу, Бетти. Я на чердаке. – Чердак ни при чем. Я отключила видео – не успела накраситься. И вообще, здесь темно, как не знаю где; в такое время нам не разрешают звонить. А… герцогиня тоже слушает? Джонни глянул на сигнальную лампочку: – Нет. – Я коротко. В общем, агентура донесла, что дьякон Драйзер получил добро на дальнейшие действия. – Не может быть! – Еще как может. Главное другое – нам-то теперь как быть? Ведь нельзя же так просто сидеть и ждать, пока он не сделает свое грязное дело. – Ну, я тут кое-что предпринял. – Что? Надеюсь, не натворил каких-нибудь глупостей? Не надо было мне сегодня уезжать. – Ну, понимаешь, мистер Перкинс… – Перкинс? Это тот самый мужик, который заходил сегодня к судье О’Фарреллу? – Да. А ты откуда знаешь? – Не трать время на дурацкие вопросы. Я всегда все знаю. Говори быстро, что ты сделал. – Ну, понимаешь… – Джонни сбивчиво рассказал о событиях вечера. Бетти слушала молча, поэтому он сразу же стал оправдываться; в результате вышло, что он защищает не свою точку зрения, а позиции матери и мистера Перкинса. – Вот так все и получилось, – закончил он, чувствуя себя крайне неловко. |