Книга Мертвые души, страница 47 – Анжела Марсонс

– Ведь это вы с Брайантом вот уже десять часов назад побывали на месте убийства моего коллеги на рельсах, или я ошибаюсь?

– Успокойтесь, Фрост. Мы просто…

– Если вы с такой скоростью работаете в отсутствие начальника, неудивительно, что Бабба…

– А что Бабба, Фрост? – заинтересовался Доусон.

– Да так, ничего! – огрызнулась женщина. – Я буду в «Косте» ^[72] на последнем этаже Мерри-Хилл еще двадцать минут. Предлагаю вам добраться сюда еще до того, как я покончу с кофе и блинчиками, а то вы, ребята, очень об этом пожалеете.

Она бросила трубку, и Кевин застонал в голос. Он и так с трудом переносил эту женщину даже в лучшие времена, а сейчас ее последние слова прозвучали как прямая угроза.

Выйдя из кабинета, Стейси с облегчением вздохнула. С одной стороны, ей было приятно, что босс поставила мужчин на место и обращалась с ней, как с офицером полиции, которым Вуд и была, а не как с запуганной темнокожей женщиной, за которую ее держал Доусон. И это доставило ей удовольствие. Констеблю уже приходилось присутствовать на допросах, но этот должен был стать первым, в котором она будет играть первую скрипку. Правда, вера и поддержка начальницы усилили чувство вины Стейси за то, что она честно не призналась в том, что продолжает заниматься самоубийством Джастина Рейнольдса. Особенно после реакции Стоун на то, что ее не поставили в известность о происшедшем с Баббой Джонсом.

Правда, Вуд никому ни в чем не солгала, но то, что она промолчала, тоже не давало ей покоя.

– Готовы? – спросила девушка сержанта Денни Радда. Из-за ранения колена этот сотрудник был временно прикован к канцелярскому столу, так что добровольно вызвался ей помочь.

Это был высокий, худой мужчина без малейших признаков чувства юмора с неподвижным выражением лица, которое никогда не менялось.

– Готов, – кивнул он и указал на комнату для допросов № 1.

Стейси нажала на дверную ручку и вошла в помещение.

Прости господи, но первое, что пришло ей в голову, была мысль, что сидящий там мужчина совсем не похож на расиста. А ведь она лучше многих знала, что расизм не рядится в униформу и не носит опознавательных знаков.

Хотя гораздо спокойнее было бы, если б ненависть и фанатизм имели хорошо отличимые признаки. Скинхеды с татуировками со свастикой и ругательствами, наколотыми на костяшках пальцев, – это одно, а вот образованные люди с гнилыми душами – совсем другое.

Неожиданно Стейси вспомнила фильмы «Борат» и «Четыре льва» ^[73]. В них ее привлекал юмор: серьезные вещи там провозглашались от имени малообразованных, глупых и невежественных героев.

Девушка положила папку на стол и заметила, что мужчина сухо ей улыбается. Как будто она пришла сюда для того, чтобы усугубить его положение.

– Я детектив-констебль Стейси Вуд, и я хотела бы задать вам несколько вопросов, – начала она.

– Каких вопросов? – отозвался арестованный. – Мне предъявили обвинения, я заплатил залог, и теперь меня должны выпустить.

– Сейчас как раз утрясаются формальности, связанные с вашим залогом. Мои же вопросы не связаны напрямую с угрозами, которые вы посылали семье Ковальски. Они касаются некоторых комментариев, которые вы сделали в беседе с моими коллегами, когда они вас арестовывали.

Гэри Флинт откинулся на стуле и ленивым жестом положил правую руку на спинку стоящего рядом стула.

– Ах, вот в чем дело… И что вы хотите узнать?

В глазах мужчины плясали веселые искры, которые вызвали у Стейси приступ тошноты. Как же ей хотелось, чтобы его оставили за решеткой! Но негодяй спокойно признал свою вину перед судьей, и его решили отпустить под залог до суда. К тому же Вуд полагала, что никакого суда не будет вообще. В тюрьмах не хватало места для настоящих преступников, не говоря уже о всяких психах с их угрозами.

– Жаль, что вам придется искать новое жилье, – заметила констебль, стараясь не реагировать на высокомерие Флинта. В определении суда говорилось о том, что он не имеет права приближаться к семье Ковальски ближе, чем на пятьсот метров.

Мужчина пожал плечами, и Стейси поняла, что ему на это наплевать. Дом он арендовал, так что переедет в новый.

– Так и так улица катится в тартарары, – с намеком произнес Гэри.

– Простите? – переспросила констебль.

– Слишком много новых семей, иностранных семей, – с нажимом заметил Флинт. – А вы сами откуда будете? – неожиданно спросил он.

– Из Дадли, – ответила Вуд.

– Нет, я хочу знать, откуда вы в действительности?

– Послушайте-ка… – подал голос сидящий рядом со Стейси сержант.

– Всё в порядке. – Девушка жестом заставила его замолчать и со значением повторила: – Я уже сказала – из Дадли.

В первые тридцать секунд после того, как она вошла в помещение, Стейси не была уверена, что босс поступила правильно, послав ее сюда. Но чем больше она смотрела на арестованного, тем более жалким он становился в ее глазах.

И она не собиралась сидеть здесь, как испуганная темнокожая женщина.

Внезапно констебль вспомнила свой первый день в начальной школе. Она была одной из первых, кто вбежал в класс и занял место за партой, и другие дети постарались сесть как можно дальше от нее. Тех, кто вошел позже, пытались направить к той парте, за которой она сидела в одиночестве. Стейси помнила, как покраснела, а ее восторг от школы мгновенно испарился.

Когда детям, пытавшимся усесться вдвоем на один стул, показали место рядом с ней, она почувствовала, как улыбается извиняющейся улыбкой за то, что их заставили пересесть.

И это был не единственный раз, когда ей приходилось извиняться за цвет своей кожи.

Но больше она этого делать не собиралась. Она – офицер полиции и детектив. И не самый плохой.

– Мистер Флинт, я понимаю, что ваши взгляды исключительно важны для вас, но меня они мало интересуют, и поэтому никак не будут влиять на нашу сегодняшнюю беседу. – Стейси даже удивилась тому, насколько твердо звучал ее голос. – А интересуют меня ваши слова о том, что кое-кто «влип гораздо хуже», которые вы произнесли в присутствии моих коллег. Что вы имели в виду?

Еще одно пожатие плечами.

– Да ничего особенного, – ответил Гэри.

– Я в этом сомневаюсь, мистер Флинт. Вы – не тот человек, который будет зря трепать языком.

– Ну, давайте представим себе, что некоторые люди не ограничатся простыми угрозами, чтобы объяснить свою точку зрения.

– Вы говорите о возможной волне насилия?