Онлайн книга «Черные клинки. Ветер войны»
Плосколобый повернулся к охранникам, но отпустить свою жертву и не подумал – кожа на плече Далилы побелела под его пальцами. Лицо девушки скривилось от боли. – Что протявкал этот пес?! Одноухий шагнул в сторону Пулия. – Ты иди, делай дело свое, – от одного только взгляда колючих глаз бандита из-под нахмуренных бровей жутко захотелось по нужде, – а я прослежу, чтобы собака знала, когда голос подавать. Бандит с красным веком осклабился, обнажив кривой ряд зубов с прорехами, и принялся отцеплять Далилу от кольца. – Оставь девушку или пожалеешь, – отступать было поздно, хоть от страха и выступила испарина. Одноухий ухватил Пулия за край потрепанной туники. – Мне уже тебя жаль, – процедил он и замахнулся, чтобы как следует врезать. – А когда я расскажу Гнуту о вашем небольшом предприятии, станет жаль себя! – успел выпалить Пулий и зажмурился. Он слышал громкое сопение разбойника, а его кислое дыхание обдавало жаром. Но удара не следовало. Пулий осторожно приоткрыл глаз. Кулак бандита застыл в воздухе. Желваки Одноухого надулись и ходили ходуном так, будто он пытался деревяшку перегрызть. Медленно длань, держащая его за одежду, разжалась. Пулий выдохнул. – Уфф! – кулак врезался ему в живот, заставив согнуться пополам. – Забирай свои деньги и проваливай, – проскрежетал искаженный злобой голос Одноухого. – Но… – заговорил Плосколобый. – Проваливай, я сказал! – от второго удара Пулий упал и теперь мог лишь кряхтеть, пожирая пыль. Он услышал поток отборной брани и звук удаляющихся шагов. – Не позволишь же ты этому сучонку… – послышался голос Толстяка. – О, нет, – Одноухий произнес последние слова не только со злобой, но и с коварством. И это пугало гораздо сильней. Не стоило набиваться в герои. Крепкая рука ухватила его за волосы и вздернула в полусидячее положение. Пулий охнул, все еще не в состоянии нормально дышать после удара в брюхо. – Ублюдок, – выдавил Одноухий, доставая свой нож. Сердце замерло. – Не собираешься же ты его просто прирезать, – голос Толстяка, казалось, дрогнул, – Гнут с тебя шкуру спустит… – Не спустит, – Пулий снова зажмурился. Сердце заплясало бешеную пляску. «Да простят меня все те, кого обидел я намеренно или случайно, да искупятся мне мои прегрешения, а память обо мне останется светлой…», – слова молитвы неожиданно всплыли в памяти, и он не мог понять, рад им или нет. Но сталь лишь аккуратно скользнула между связанными руками и тяжесть пут исчезла. Пулий открыл глаза и не поверил увиденному. Руки свободны! Толстяк таращился так, что его лицо стало похожим на вареную репу. Но Одноухий был больше похож на приготовившегося ужалить скорпиона. – Надо же, – он повернулся к напарнику, – этот попытался бежать. И где только подлец нож раздобыл?! А затем уставился прямо в глаза Пулию и вместе с ним смотрела Смерть: – Беги, – прошипел он. И Пулий побежал. Бежать! Но куда? Кругом палатки. Темнеет. Где край лагеря – одному демону известно. – Держи беглеца! – крик Одноухого сделал все эти вопросы совсем не важными. Бежать! Каждый день в любую погоду, а точнее сказать – непогоду, на протяжении первых шести месяцев службы, Пулия, в числе других новобранцев легиона, заставляли преодолевать по сотне стадий северных лесов и болот. Тогда он люто ненавидел своего центуриона, которому редко хватало одной охапки розог. Ненавидел каждый миг этой пытки, называемой маршем. Ненавидел свои тяжеленые доспехи и меч, который постоянно натирал бедро. Ненавидел сослуживцев, которые также пыхтели и обливались потом рядом с ним. Сейчас он не отказался бы и от веса доспехов и от меча в руке. Безумно скучал по своим сослуживцам, а благодарность озлобленному центуриону не знала границ – лишь благодаря его урокам он до сих пор дышал. Пулий споткнулся о веревку держащую шатер. Устоял. Перепрыгнул дымящийся костерок, нырнул под рукой высокого разбойника, поймал десяток удивленных взглядов и помчался дальше. Он несся, не оборачиваясь и не смотря по сторонам. Свернул с одной улицы лагеря на другую – уже предыдущей. Еще одна кучка бандитов вскочила на ноги, но Пулий оказался быстрее. Бежать! Он снова свернул. На этот раз неудачно. Все, что Пулий успел сделать – это выставить плечо. Бандит успел и того меньше – лишь выпучить удивленно глаза. Должно быть, боги, что правят в этих краях, те еще весельчаки. Человеком, которого сбил Пулий и рядом с которым теперь валялся в пыли, оказался Сиплый. А вскоре подоспели преследователи – Одноухий и дюжина других разбойников, которые не придумали лучшего развлечения на этот вечер, чем гоняться за беглым рабом. Одноухий хрипел. Видимо, его не учил бегать центурион с розгами. Бандит сплюнул и вытер рот. В кулаке блеснул клинок. Пулий попятился. – Эй, что тебе нужно от моего раба? – между ним и Одноухим встала жилистая фигура Сиплого. Одноухий осклабился. – Ублюдок пытался бежать. Сиплый бросил косой взгляд через плечо на Пулия и невзначай засунул большие пальцы обеих рук за пояс, поближе к рукояти собственного кинжала. – Ну сейчас, я смотрю, все в порядке. – Хрена с два! – Одноухий перехватил нож, – вот выпущу ему кишки, тогда будет. Клинок появился и в кулаке Сиплого. Одноухий отхаркнул и плюнул в защитника Пулия. Не попал, но Сиплый правильно истолковал намек. Бандит зарычал, в его исполнении это было больше похоже на шипение гадюки, и бросился на обидчика. Мужчины покатились по земле, пиная и колошматя друг друга, а заодно – пытаясь достать ножами. Остальные разбойники разделились на две половины и принялись подбадривать дерущихся. – Давай, бей по ребрам! – Следи за ножом! – Осторожно! Коленом его! – Так! И тут Пулий понял, что никто не смотрит на него. Все глаза поблизости были устремлены на сыпящий ругательствами и проклятиями комок из двух мужских тел. Пулий медленно сделал шаг назад. Еще шаг. Он затаил дыхание. – Хороший бой, – рядом раздался тихий и приятный голос. Пулий едва не подпрыгнул, а говоривший положил руку ему на плечо. – На кого ставишь, легионер? – спросил Гнут. Предводитель разбойников улыбался, будто только что встретил старого приятеля, а не пытавшегося сбежать раба. |