Книга Запомни меня навсегда, страница 64 – Сабин Дюран

Трое светловолосых школьников выбирают сеть для ловли крабов, лысый мужчина в красных брюках достает деньги из банкомата. Я в растерянности. Остров оказался гораздо больше, чем я ожидала. Судя по карте, двадцать пять миль в длину, тринадцать в ширину. Его может тут и не быть. Он может находиться где угодно. Девушка у кассы тоже не слышала фамилию Хопкинс. Коус – да, есть здесь такая семья, хотя никто из них не работал няней, насколько она знает. Что касается больших домов, то их не так много, почти все давно переделали в многоквартирные.

– Простите, что ничем не могу помочь, – говорит она и тянется за пачкой сигарет «Силк-Кат», которую передает мужчине в красных брюках. – Жаль, что он пропал, милая! Представляю, какая у вас тоска на сердце.

Стою возле почты, рядом привязаны две таксы, которые громко лают.

В аптеке через дорогу в кресле у стойки сидит пожилая женщина с распухшими лодыжками. Фармацевт – высокий тощий юноша с запавшими щеками и выпирающим адамовым яблоком. Выкладываю свою жалостливую историю о пропавшем друге, Заке Хопкинсе, которого ищу. Рассказываю о доме его детства. Фармацевт качает головой, бросив взгляд на фото, зато из заднего помещения выходит темноволосая женщина с лекарством для пожилой покупательницы и тянет шею.

Старая леди тоже смотрит. Женщина помоложе спрашивает:

– Уж не сынок ли Джилли Джонс? Похож, правда?

Старая леди берет снимок и подносит ближе к лицу. Кивает, отдает мне обратно:

– Это точно сынок Джилли Джонс!

– Джонс? Нет. Не может быть! Вы, наверное…

Женщина помоложе отворачивается. Она не хочет со мной разговаривать. Чувствую себя неловко, будто сказала что-то не то. Старуха поднимается, я подаю ей руку, и мы вместе выходим из аптеки. Она опирается на меня, переходя через дорогу, и идет к лающим таксам. Отвязывает их и спрашивает:

– Ну, у него наконец-то все наладилось?

Я киваю:

– Да. Если мы говорим об одном и том же человеке, то да. Он стал художником. Причем хорошим.

– Вам стоит побеседовать с миссис Бристок. Она была соседкой Джилли Джонс. Все еще живет в том же доме. Она вспомнит, ведь она нянчила мальчишку. Идите. Возьмите снимок и покажите ей.

Старуха дает мне адрес, указывает направление палкой и удаляется шаркающей походкой вместе с таксами.

Я снова перехожу на другую сторону, сворачиваю к современному району. Дорога делает поворот, я тоже иду сначала налево, потом направо, затем двигаюсь в обратном направлении – заблудиться легко, дома выглядят одинаково – и, наконец, после десятиминутного подъема в гору, нахожу нужный дом. Он маленький и квадратный, с небольшим газончиком и спутниковой тарелкой, прикрепленной к крыше мансарды. На единственном окне – занавеска с фестонами.

Скорее всего, визит окажется пустой тратой времени. Представляю, как миссис Бристок смотрит на фотографию и качает головой. Отчасти я на это надеюсь.

Дверь открывает хрупкая женщина с тугими седыми локонами и мутными голубыми глазами за толстыми линзами очков. На ней жемчужные серьги в форме капель, платье в цветочек и золотые парчовые шлепанцы на изборожденных венами ногах. Когда я объясняю, зачем пришла – я все еще использую имя Зак Хопкинс, – она кладет мне на плечо костлявую руку и приглашает войти.

– Не беспокойтесь о собаке, пусть побегает в саду.

Она не спеша открывает заднюю дверь, чтобы выпустить Говарда. Он видит кошку и кидается в погоню. Мы с хозяйкой проходим в гостиную.

Там жарко и полно безделушек. Под каминной полкой полыхает газовое пламя, телевизор работает с выключенным звуком. От запаха роз кружится голова.

– Итак, милая, – говорит она, опускаясь в кресло. – Расскажите-ка снова, зачем вы пришли.

Присаживаюсь на край дивана, на столике сбоку от него стоят миска с ароматической смесью из сухих лепестков роз и высокая черная кошка из крученого стекла. Вынимаю фотографию и аккуратно кладу ее на стол.

– Это Джек Джонс, – мигом узнает она. – Сынок бедняжки Джилли.

Джек Джонс. Я бессильно откидываюсь на спинку дивана, подушки под головой сминаются.

– Вы уверены? Когда мы познакомились, его звали Зак Хопкинс.

– Нет, Джек Джонс! Она ради приличия называла себя миссис Джонс, но замужем не была. Это ее девичья фамилия, хотя… – Хозяйка машет рукой. – Теперь, когда вы об этом упомянули, я поняла, что мальчик взял фамилию отца. Изменил ее официально.

– Фамилию отца? Что вы имеете в виду?

– Бедняжка Джилли сильно расстроилась. Отец его знать не хотел, он был одним из тех парней с ярмарки или из морской академии, что приезжали на один день. Когда мальчику исполнилось пять лет, тот явился. Причем алиментов никогда не платил.

– Ничего не понимаю! У Зака, которого знала я, было оба родителя. Вы уверены?..

Снова передаю ей фотографию, она подносит ее к лицу.

– Да. Это точно Джек из соседнего дома! – Она отводит указательным пальцем занавеску. – Вон из того. Такой же, как мой, только их садик на склоне, а у меня сушилка для белья побольше.

Смотрю, куда она показывает. Такой же домик со спутниковой антенной на крыше. На дорожке валяется детский трехколесный велосипедик. Никакой это не особняк. И теннисного корта нет. Ни слуг, ни злого отца. Вообще никакого отца!

– Думаю, мы говорим о разных людях! – заявляю я.

Миссис Бристок поднимается на ноги и открывает шкафчик под телевизором. Достает альбом с фотографиями, листает.

– Вот! – говорит она, указывая пальцем. – Вот он. С Джилли на деревенском празднике. – Она подносит альбом к лицу, чтобы прочесть подпись под фотографией. – В 1985 году. Ему было тогда лет тринадцать.

Я внимательно рассматриваю фото. Женщина худая, лицо осунувшееся. Она в туфлях на каблуках, в розовом пальто, перетянутом на талии черным лакированным ремнем. Рядом с ней стоит недовольный мальчик, норовящий уйти из кадра. Высокий, каштановые волосы, синие глаза, резко очерченный рот.

– Она его била? – в итоге выдавливаю я.

– Джилли его обожала! – восклицает миссис Бристок. – Работала в супермаркете «Теско». Когда они стали вести круглосуточную торговлю, выходила в две смены. Машину водить так и не научилась, поэтому ездила туда на велосипеде. Для своего мальчика выбирала только самое лучшее. Избаловала его, конечно. Вечно шла у него на поводу. В том-то и проблема.

После продолжительной паузы спрашиваю дрожащим голосом:

– В какую школу он ходил?

– Сначала в нашу начальную, потом в общеобразовательную в Ньюпорте. Джилли хотела, чтобы он поступил в гимназию в Портсмуте, но отбор он не прошел. Помню, мальчик сильно рвался в художественный колледж. Как-то на Пасху выиграл деревенский конкурс и рисовал карикатуры на ярмарке в честь недельной регаты. Однако ничего не вышло. Оценки у него были не те.