Онлайн книга «Позвони в мою дверь»
— Я два дня детей не видела. Тамара Ивановна… — Зина не договорила и уткнулась в подушку. Петров пошел разбираться с медсестрой. — Пневмония бывает вирусная, — заявила Тамара Ивановна, — Три дня карантина положено. — Но ведь она, пока не свалилась, была с детьми. Что, если мы ей издали их покажем? Дайте-ка мне эти платья потаповской внучки. Зина увидела детей и рассмеялась. Ваня и Саня, наряженные в розовое и белое платья, с кружевными чепчиками на голове, смотрелись на руках у Петрова необыкновенно потешно. — Они же мальчики! — хихикала Зина. — Как? — изумился Петров. — С чего ты взяла? Как определяли? Да те ли это дети? — Те, те, — кивнула Зина, — только подросли. Дайте мне их, пожалуйста. Близнецы, увидав протянутые мамины руки, ответили встречным порывом. — Нельзя, братцы, — остановил их Петров, — у вашей мамы карантин. Пошли купаться, там уже и воду напустили. Тамара Ивановна от помощи в купании младенцев отказывалась, но Петров уверял ее, что Саня и Ваня имеют тенденцию к потопляемости, поэтому торчал в ванной. Они поиграли в знакомую игру «Съешь крокодильчика», потом Петров отнес вымытых и переодетых детей в комнату. Ужинал дома с Зиной. Петров накрыл журнальный столик у Зининой тахты, сам сел в кресло перед телевизором. На середине кровавого боевика Зина мирно уснула. Ее присутствие не раздражало Петрова — словно он завел ласкового котенка, и с его появлением все в доме стало по-другому, но не, хуже. Правда, котенок не выселил бы хозяина на раскладушку… Следующим вечером Зина решительно велела перевести ее домой. Тамара Ивановна устроила ей постель на диване в большой комнате, сама переночевала с малышами в детской. * * * Зина смогла помогать медсестре только через десять дней. Тамара Ивановна прожила у Зины три недели. Петров приходил почти каждый вечер, играл с малышами, развлекал разговорами Зину и Тамару Ивановну. На полчаса — час он окунался в атмосферу семейной жизни и должен был признать, что : удушливой она ему не казалась. Тамара Ивановна тихой сапой подталкивала его на решение материальных проблем соседки. Он не возражал, только посмеивался над простодушным лукавством пожилой женщины. — Вот манежа нет, — вздыхала Тамара Ивановна, словно говоря сама с собой. — Так было бы хорошо — посади туда детей и живи спокойно. Двоим-то в кроватке тесно, а по полу дует, да и уползают они. Но где Зине на манеж денег взять? На следующий день Петров приносил манеж. — Уже неделю дети на улице не были, — сокрушалась Тамара Ивановна. — Конечно, разве я могу их в этой коляске возить? Вывалятся они, большие уже. Им нужна другая, с креслицами. Я видела, для близнецов спаренные делают. Дорогие, поди. Петров покупал коляску. Когда Зина поняла, кто раскручивает соседа на Г подарки, она настрого запретила Тамаре Ивановне подстрекать его, даже пригрозила, что вернет все обратно. — Да что ты ломаешься? — уговаривала ее Тамара Ивановна. — У него же денег куры не клюют. В субботу дружки приходили в карты играть, так деньгами весь стол был завален. А ты нуждаешься. — Это его деньги, и я ни в чем не нуждаюсь. Тамара Ивановна, вы бы на моем месте копейки чужой не взяли. Я же вижу, что вы за человек. Тамара Ивановна, которая договаривалась только ухаживать за детьми и больной, готовила еду Зине и Петрову, стирала и убирала в двух квартирах. Она была настоящей труженицей — не присаживалась ни на минуту, пока была работа, которую она не должна, а могла сделать. У себя в семье она стала главной кормилицей: дочь уволили по сокращению с завода, зять пьянствовал, внуки учились в техникуме. * * * — С чего ты решила, что я безвозмездные подарки делаю? — Петров изобразил не только изумление, но и легкую обиду, когда Зина попросила его не покупать им больше вещи и продукты. — Я, Зиночка, бизнесмен. А где ты видела бизнесмена, который швыряет деньги на ветер? — Правда? — обрадовалась Зина. — Значит, ты как бы нам в долг даешь? — Что значит «как бы»? Ты меня пугаешь. Я начну думать, что ошибся с вложением денег. Петров слегка выпил, актерствовать под хмельком он любил, и получалось у него неплохо. Но Зина все-таки подозревала, что он дурачится. — Я совершенно серьезно. — Она внимательно заглядывала ему в глаза. — Здесь шутки кончаются. Деньги-то немалые, — строго сказал Петров. — У меня, кстати, все траты зафиксированы. Петров достал записную книжку, помахал ею в воздухе и быстро убрал, чтобы Зина не вздумала ее посмотреть. — Я не смогу в ближайшее время с тобой рассчитаться, во всяком случае полностью. Приедет Игорь… — Минуточку, — остановил ее Петров, — давай выясним отношения. Я на тебя и твоего мужа совершенно не рассчитываю. Мои должники — это Ваня и Саня. В старости, когда я буду дряхл, немощен и разорен, они мне принесут денежки на блюдечке из голубой каемочки. — С голубой каемочкой, — поправила его Зина и улыбнулась. — Очень хорошо. А то я, знаешь, какой-то содержанкой себя чувствовала. Теперь усмехнулся Петров. Содержанка! Уморила! Знала бы она, во что они обходятся, содержанки! Сегодня он присутствовал при телефонном разговоре молоденькой певички Анфисы, которую раскручивали на телевидении, и Ровенского. — Юрик! — верещал голос Анфисы из динамика громкой связи. — Я хочу кофточку купить! — Почем нынче кофточки? — довольно улыбаясь, спросил Ровенский. — Пришли мне с водителем две тысячи баксов, постараюсь уложиться. А вечером идем лобстеров кушать, я помню, милый. * * * Но когда через несколько дней Зина показала бумагу — ее обязательство за детей, Петрову стало противно. Он читал: «Я, Зинаида Олеговна Бойко, паспорт серия.., номер.., проживающая.., действуя за моих несовершеннолетних детей, Александра и Ивана, составляю настоящую расписку о том, что мои сыновья, Александр и Иван, по достижении совершеннолетия обязуются вернуть Петрову Павлу Георгиевичу три тысячи долларов США за помощь, оказанную мне при воспитании моих сыновей…» — Это Валя по моей просьбе сделала, — говорила Зина, пока он читал. — Как только смогу выходить на улицу, заверю у нотариуса. Ты, пожалуйста, подпиши вот здесь: «С условием расписки согласен». — Откуда взялась сумма? — поинтересовался Петров. — Павел, я умею считать деньги. Зина видела, что он старается скрыть неприятное "впечатление, которое произвела на него бумага. В самом деле, человеку доставляло удовольствие делать добрые дела, а тут ему говорят: в отдаленном будущем получите за них денежки. |