Онлайн книга «Сделайте погромче»
|
Опять! Снова эти мысли! Выкинуть, выбросить, думать о другом! О чем? Был бы у меня нормальный муж, семья, не пришлось бы избавляться от близнецов. Где его взять, мужа-то? Не выходить же за Май Ноанг Лонга? Стоп, стоп, стоп… Что-то маячит избавительное… Замуж выйти… и родить… Тепло, близко… какое-то решение… Выйти за Ивана! Он будет счастлив и чужих детей примет. Вопрос: буду ли счастлива я? А вот это уже не важно. Стерпится – слюбится. Зато детишки не погибнут. Нине стало страшно. В ее жизни никогда не случалось момента истины – когда нужно принять судьбоносное решение в короткий промежуток времени. Пан или пропал. Стрелять или убрать палец с курка? Предать и благоденствовать или сражаться и погибнуть? Поставить на кон свою жизнь? От волнения задрожали руки, и даже зубы стали выбивать мелкую трусливую дробь. Сколько у меня времени? Меньше часа. Пусть бы принял решение кто-нибудь другой! Пожалуйста! Кто? Ваня, конечно! Нина быстро оделась и вылетела из квартиры, даже не стала звонить Ивану, предупреждать, что мчится к нему. Повезло – быстро поймала машину, и пробок по пути не было. Нина все время смотрела на часы, считала минуты. Она могла бы опоздать в клинику, прийти на следующий день, через день, в ее распоряжении была неделя. Но почему-то била лихорадка, хотелось определенности сегодня и быстро. Неделю нервотрепки она не выдержит. 5 Дверь открыл Ваня. – Нина? Ты? Он удивился, даже смутился и покраснел. Нина не обратила внимания на его странную реакцию. Протиснулась в квартиру. – Иван! Мне нужно с тобой поговорить. Немедленно! Это очень важно! Сняла куртку, бросила ее Ивану. Сбросила туфли, воткнула ступни в первые попавшиеся тапочки, быстро зашлепала в комнату Вани. Там на диване сидела девушка… Где-то ее видела… – Нина, знакомься, – из-за спины проговорил Ваня, – это… – Катрин? – задрала брови Нина. Бывшая пассия Сергея, дюймовочка-альпинистка. – Здравствуй, Нина! – поднялась Катрин. – Вы знакомы? – поразился Ваня. Девушки ему не ответили. – Что ты здесь делаешь? – спросила Нина. – Впрочем, не важно. Москва – большая деревня, все друг с другом пересекаются. У меня очень мало времени. – Нина посмотрела на часы. – Извини, Катрин! Мне нужно срочно поговорить с Ваней. Она повернулась к Ване и недвусмысленно велела: выпроводи гостью, сейчас не до нее! Действуй! Ваня еще гуще побагровел. Большой, рыхлый, пунцовый, с растерянно открытым ртом, с пухлыми влажными губами – Ваня походил на толстого ребенка-переростка, застигнутого за тайным делом. На кого Ваня похож в данный момент, Нину совершенно не волновало. Она не способна воспринимать чужие эмоции. Своих под завязку. И что они, Катрин и Ваня, мешкают? От нетерпения Нина чуть не стукнула ногой, зло не поторопила Катрин: уходи скорее! Катрин и Ваня переглядывались, между ними происходил молчаливый диалог. Нина скрипнула зубами, посмотрела на часы. Обычно, когда вынуждена часто смотреть на часы, стрелки еле тянутся, а сейчас мчатся с реактивной скоростью. – Я пойду? – уныло спросила Катрин. – Э-э-э… – сконфуженно протянул Ваня. – Может, на кухне пока… – Нет, нет! – перебила Нина. – До свидания! Всего хорошего! Катрин направилась к дверям. – Провожу, – устремился следом Ваня. Но Нина схватила его за руку: – Сама уйдет. Катрин! Захлопните дверь, там автоматический замок. Когда раздался щелчок закрываемой двери, Ваня опустился в кресло, потер лицо. – Что случилось, Нина? – Не знаю, с чего начать. Лучше сразу с выводов. Давай поженимся! Ваня захлопал глазами, снова потер щеки, будто они онемели или неукротимо зудели. Он молчал. Абсолютно глупо, непонятно и недопустимо молчал! Не бросился благодарно, не обнял, не пал ниц, не возликовал. И это Ваня? Ее Ваня? Нина всегда считала его своей собственностью, как маму или папу. Ваня влюблен в нее давно, прочно и на всю жизнь. Он не может перемениться, как гора не может переехать на другое место. Гору реально только взорвать. Ваня не выглядел взорванным, только слегка осыпавшимся. – Почему ты молчишь? – нетерпеливо воскликнула Нина. – Не рад? Но ты же хотел! Умолял! Уговаривал! Убеждал! – Могу спросить, чем вызвано твое желание? – с трудом выдавил Ваня. Нина не стала кружить вокруг да около. – Я беременна. Ваня уставился на Нинин плоский живот. Если бы Ваня отличился, то, по срокам, живот был бы размером с баскетбольный мяч, а Нина рожала бы завтра или позавчера. – Это не от меня? – Нет. А какая разница? – Ну ты даешь! – строптиво насупился Иван. – Прилетаешь, требуешь немедленно жениться… чтобы я признал… а сама с другим… от другого… – Так! Отказываешь? Спасибо! Извини за беспокойство! Только обращаю твое внимание: перечеркиваешь всю нашу прежнюю жизнь, детство, юность и… – Первой ты перечеркнула! – Не перебивай! Ваня! Как ты не понимаешь? Я в ужасном положении! Дважды ужасном! Потому что их двое! – Кого? У тебя было двое… – Не было, а есть! У меня там, внутри, – Нина ткнула пальцем в живот, – два зародыша. Представляешь? – Нет, – честно признался Ваня. – Не представляю. А кто их тебе… – Не важно! Ванечка, миленький! Осталось тридцать пять минут. – Нина показала ему руку с часами. – Через тридцать пять минут, уже тридцать четыре, я должна явиться в клинику, где мне сделают аборт. Только от тебя зависит, убить детей или оставить! – Да почему от меня-то?! – А к кому я еще могу обратиться? Кто меня спасет, если не ты, самый верный и надежный? – Нина, не плачь, пожалуйста! Давай подумаем над ситуацией. – Некогда думать. – Нина ладошкой вытерла щеки. – Тридцать две минуты. Если сейчас уйду, только-только успею. Теперь для Вани наступил момент истины. От него требовалось быстро и кардинально изменить свою судьбу. Она, судьба, недавно поменяла рельсы, перепрыгнула на новый путь. А раньше ходила по единственному маршруту до станции «Нина». – Я буду хорошей женой, – всхлипнула Нина. – Обещаю! Верной и преданной. Ва-а-анечка! Пожалу-у-уйста! Когда Нина плакала, его сердце переворачивалось. Он с детства знал, где находится сердце. Разобьет Нина коленку или подружки ее, обидят, рыдает, а Ваня чувствует, как в груди что-то сжимается, – сердце. И в эти минуты Нину он любил особенно, потому что никто другой не вызывал таких ощущений. Даже мама, если болела, внушала страх потери, а не сладкую истому. |