Онлайн книга «Кодекс надежды»
|
Младший из переписчиков, молоденький послушник Герберт, тут же побежал за братом Мефодием, который врачевал всю монастырскую братию. В ожидании врачевателя брат Амвросий распорядился подложить под голову бьющегося в судорогах старика сложенный вчетверо плащ, дабы он не расшиб голову о каменный пол, а также вложить в его рот рукоять кожаной плетки. Переписчики столпились вокруг припадочного и сочувственно смотрели на него, не зная, чем еще можно ему помочь. Лекарь не заставил себя ждать. Очень скоро он вошел в скрипторий, наклонился над несчастным стариком, поднял его веко, словно хотел заглянуть в душу, затем выслушал пульс. Ничего не сказав, он только покачал головой и повернулся к послушнику. – Сын мой, у тебя быстрые ноги. Беги сию минуту в мой сарайчик – ты знаешь, тот, что возле травного огорода, – и принеси пузырек с маковой настойкой. Герберт бросился было к дверям, но на полпути остановился и спросил травника: – А как же я узнаю этот пузырек? Там ведь наверняка множество всяких зелий! – Само собой, само собой, сын мой. Тот пузырек, который мне нужен, стоит на полке возле камина. Сделан он из синего стекла, и на нем наклеен клочок пергамента с буквицей «P», что есть первая буква от латинского названия мака. Ты не ошибешься! Послушник исчез, словно его унесло ветром, и довольно скоро возвратился с небольшим синим флаконом. Брат Мефодий капнул немного настойки на губы припадочного старика, затем перекрестился и трижды прочел «Отче наш». Судороги стали не столь часты, затем старый переписчик неподвижно вытянулся, лицо его разгладилось, и вскоре он заснул мирным сном. Тем временем в помещении скриптория стемнело. Брат Силезий, как обычно в такое время, зажег несколько свечей, которые разогнали сгущающийся мрак. Разумеется, их света было недостаточно, чтобы продолжить работу, и братья переписчики один за другим начали покидать рабочую комнату. Покинул скрипторий и брат Никодим. Как и остальные, он отправился в монастырскую церковь, чтобы отстоять вечерню. По установленным в их монастыре правилам монахи-переписчики освобождались от дневных богослужений, дабы не терять драгоценное светлое время, поэтому брат Никодим считал особенно важной вечернюю службу. Когда он вошел в церковь, в первый момент ему показалось, что там нет ни одной живой души. Должно быть, прочие братья прежде службы разошлись по своим кельям, дабы умыться и привести в подобающий порядок одежду. Затем, однако, брат Никодим заметил распростертое на полу перед алтарем тело. Подойдя ближе, он увидел монашеское одеяние с капюшоном и понял, что на полу лежит кто-то из братьев. Подойдя еще ближе, брат Никодим разглядел, что неизвестный брат сотрясается от рыданий и едва слышно повторяет: – Mea culpa… mea culpa… mea maxima culpa… мой грех… мой грех… простится ли он мне когда-нибудь… Брат Никодим тихонько отошел от кающегося брата, дабы не смущать его. Если на душе у него и вправду какое-то тяжкое прегрешение – следует исповедаться, смиренно принять наложенное святым отцом наказание и найти мир в своей душе. Но это частное дело каждого брата, и вмешиваться в него не годится… Тем временем в церковь один за другим начали входить монахи, храня подобающее молчание. Кающийся брат, услышав их шаги, поднялся с каменного пола, отряхнул свое одеяние, откинул капюшон – и брат Никодим узнал в нем брата Целестия, брата библиотекаря, хранителя монастырского книгохранилища. Брат библиотекарь огляделся, увидел, что давно уже не один в церкви, и поспешил на свою обычную скамью, чтобы принять участие в вечернем богослужении. Далее дни брата Никодима потекли по обычному пути. Все свое время он делил между молитвой и трудом. День за днем, покуда позволял солнечный свет, он переписывал таинственный манускрипт, точнее, тщательно копировал его знак за знаком, линию за линией, рисунок за рисунком. Каждый день он сравнивал свою копию с подлинным манускриптом и с гордостью убеждался, что даже самый внимательный переписчик не усмотрит между ними разницы. Наконец труд его подошел к концу. Брат Никодим поставил последнюю точку в своей копии, украсил страницу последним затейливым росчерком, просушил чернила и в конце рабочего дня отдал законченную копию вместе с оригиналом помощнику библиотекаря. Нового труда он не начал, поскольку в скриптории уже начало темнеть, и переписчики отправились на вечернюю службу в монастырскую церковь. Надежда снова набрала номер Верочкиного мобильного. На этот раз механический голос сообщил ей, что телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны доступа. – Вот растяпа! – ругнула Надежда Верочку. – Небось забыла поставить телефон на зарядку… Однако ей нужно было так или иначе связаться с приятельницей, чтобы отдать ей странную книгу. Вдруг она кому-нибудь нужна? Вдруг эту книгу вовсе не хотели утилизировать (какое отвратительное слово, в особенности по отношению к книгам!) и она числится на абонементе? И тогда получается, что Надежда эту книгу украла из библиотеки. Этого только не хватало! Нет, нужно дозвониться до Веры во что бы то ни стало. Ей очень нужно поговорить с ней. В конце концов, существуют не только мобильные телефоны! Есть же обычные городские! Надежда включила компьютер, нашла сайт Верочкиной библиотеки, в разделе «контакты» нашла номер телефона и набрала его. Уж этот-то номер должен ответить! И он ответил. Молодой, немного простуженный голос проговорил: – Районная библиотека! – Можно попросить Веру Анатольевну? В трубке то ли кашлянули, то ли икнули, и на какое-то время наступила тишина. Затем тот же голос, но только с другой интонацией, произнес: – Вы ошиблись номером. – То есть как ошиблась? – удивленно переспросила Надежда. – Вы же сказали, что это библиотека! А я и звоню в библиотеку, мне нужна Вера Анатольевна… Тут Надежда наконец узнала голос в трубке – это была та странная татуированная девица, которую она накануне встретила в библиотеке – Лика или Леля? Ах нет, Ляля! – Ляля, – строго произнесла Надежда Николаевна, – я вас узнала. Я подруга Веры Анатольевны, мы с вами… с тобой вчера встречались. Что там у вас творится? И тут где-то в стороне другой голос, мужской и раздраженный, проговорил: – Кто там звонит? – Это номером ошиблись, – ответила Ляля в сторону, – химчистку спрашивают. И тут же она громко и с нажимом повторила в трубку, как будто с глухим разговаривала: – Это не химчистка, это библиотека! Я же говорю – вы ошиблись номером! |