Книга Обжигающий след. Потерянные, страница 70 – Анна Невер

– Чего хотели эти вэйны? – Климентий нахмурил брови.

– Не знаю. Может, Тиса знает?

Теперь все трое клубовцев глядели на Войнову и ждали ответа.

Ответ предупредил тройной звонок, возвестивший о начале концерта. Сразу начались суета и галдеж. На сцену заторопились пансионерки в белых галстуках, по пути девчонки украдкой кидали взгляды на Климентия и Строчку. За ними – домристы.

– Мы выступаем пятыми! – Виталий подхватил знакомую ширму и поволок следом за музыкантами.

– Расскажете потом, – с досадой в голосе бросил Ложкин Тисе. Похоже, ему вся эта концертная суета порядком надоела за прошлые Сотворения.

– Поторопись, Клим. Аврелий Макарович просил быть в кулисной заблаговременно, – позвала блондина Клара, – а я тебе еще платок не закрепила булавкой.

Люся потянула подругу за руку в закулисье театральной сцены. Запел девичий хор «Прибытие Единого», затем послышалась плясовая, на сцену подалась группа в народных костюмах. Слыша, но не видя действа, Тиса пожалела, что не сидит в зале.

Когда по ступенькам поднялись домристы, Клара отправилась разговаривать с глашатаем, объявляющим номера, – худым пожилым усачом в белом цилиндре. Брюнетка указала на Клима и Строчку, потом на Люсю с Тисой. И усач кивнул.

– Ура! Клара выпросила для нас разрешение подняться к портьерам! – Люся радостно хлопнула в ладоши. Видящая вдруг осознала, что благодарна брюнетке. Все же ответственности этой девушке не занимать, и сейчас, несмотря на свою неприязнь, она ходатайствовала для нее о возможности досмотреть номер домристов и оглядеть зал с публикой сквозь щелку тяжелых театральных занавесей. Как Дуняша и рассказывала, места ближе к сцене занимала оранская знать, восседая в белых ажурных креслах. Тиса узрела знакомые лица. В первом ряду сидел губернатор Эраст Ляписович Проскулятов. Его помятое лицо, осыпанное крупными родинками, было обращено к сидящей рядом Елизавете Отрубиной. Вот он наклонился, что-то шепнул молодой красавице на розовое ушко и провел пальцем по обнаженной части ее руки повыше перчатки. Лизонька вздрогнула, чуть было не отпрянула от Эраста, но вместо этого растянула на лице улыбку.

– Упаси Боже от такого жениха, – прошептала себе под нос Тиса, вспоминая слух об их помолвке. – Что ж, видимо, эти двое достойны друг друга.

Со стороны Лизоньки сидели ее родители: важный как индюк Лев Леонидович и блаженно взирающая на сцену пышнотелая Марья Станиславовна. Со стороны губернатора развалился в кресле незабвенный оранский богатей Аристарх Фролов. У ног его сидел тот самый карлик Наум, что владел даром видопередачи. Войнова сузила глаза, рассматривая местного небожителя, владеющего чуть ли не всем Оранском, у кого в посыльных сами вэйны ходят. Толстяк в горностаевой накидке совершенно не интересовался концертом. Он, пожалуй, единственный, кто не снял цилиндр, наплевав на то, что позади него кому-то не видно сцены. Выпятив мокрые губы-вареники, Аристарх что-то говорил сидящему рядом представительному мужчине, и тот, судя по частым кивкам, во всем с Фроловым соглашался.

– Публика скучает, – прошептал подошедший Строчка. Голос выдавал его возбуждение. – Вот увидите, девушки, мы с-сорвем аплодисменты.

– Я буду хлопать громче всех! – поддержала друга Люсенька.

– О! Ростовщик Квашин тут. И сам Фролов! Удачно как! – Парень потер руки, оглядев зал.

– Почему?

– Мо Ши собирается просить богатеньких о вложении денежек в раскопки, – пояснил Строчка. – Мы надеемся на удачу!

– Вон наш заведующий, – шепнула Люсенька.

Войнова проследила глазами. Старик-шуец сидел в четвертом ряду и в самом деле наблюдал за Фроловым и его собеседником, то и дело ерзая на сиденье.

– Вот если бы Фролов взялся нам п-помочь, – протянул Виталий, – точно бы нашли курган. У него рубиновая подкова. С этим оберегом успех обеспечен.

Видящая воззрилась на него с вопросом в глазах. Над верхней губой Строчки красовались нарисованные веселые усики.

– Подкова приносит удачу, потому он такой и богатый, – продолжил он с удовольствием, заметив интерес барышни. – Мне рассказывал один газетчик, который сам слышал от верного лица, что Аристарх Зиновьевич хранит подкову у себя в б-башне под семью замками. В хрустальной горнице. Говорит, этот зал полон самоцветов и драгоценных каменьев. А стены и потолок в нем из зеркал и хрусталя.

– Вот бы поглядеть! – вздохнула Люсенька. – Ты б хотела?

– Очень сомневаюсь.

Тиса почувствовала взгляд и обернулась. Климентий смотрел в их сторону. Рядом с ним Клара общалась с глашатаем.

Виталий стянул с носа очки и передал Люсеньке.

– Побежал я, барышни. Д-домристы заканчивают. Мы следующие.

«Повториша» в самом деле имела успех даже среди знати. Зрители оживились, всем было любопытно, как видящий справлялся с задачей. После искрометного выступления в паре со Строчкой Ложкин пригласил на сцену всех желающих проверить его способность видеть. Вызвавшимся предлагалось встать за ширму и состроить любую фигуру, а Климентий обещал ее повторить. Один молодец встал на руки и прошелся на них, видимо, ожидая отказа видящего повторить за ним сложную акробатическую фигуру. Однако тот, открыв через секунду поиска глаза, невозмутимо снял цилиндр с головы и фрак, передал их Кларе. Заправил рукава белоснежной рубахи. И легко встал на руки, повторив движение молодца за ширмой. На удивление Тисы, учитель оказался сильным мужчиной.

Когда занавес упал, блондин скривил губы.

– Надеюсь, баре хорошо развлеклись за наш счет, – процедил он сквозь зубы и покинул сцену.

Клара хотела последовать за ним, но остановилась. Она обернулась, сказала что-то Строчке. Тот оставил ширму на сцене и отправился вслед за Ложкиным.

– Люся, отнеси это в кулисную, – брюнетка всучила ей костюм Клима и перевела взгляд на Войнову. – Тиса, пожалуйста, скажи глашатаю, что ширму мы заберем по окончании следующего номера.

Позже девушка корила себя за доверчивость. Клара впервые обратилась к ней без враждебности в голосе, и она, наивная каркуша, посчитала это знаком примирения. Глупая.

Как только Тиса подошла к усачу Аврелию Макаровичу, занавес резво пополз вверх, а глашатай, крепко схватив ее за руку, обратился к зрителям:

– Уважаемая публика! Вас ждет не менее интересное продолжение! В нашем городе появилась сильная видящая, и сейчас она тоже покажет, на что способна! Вы будете удивлены! Представьтесь нам, милая барышня.

Тису вдруг связала оторопь. Она молча стояла, теребя пальцами бахрому шали. Люди с любопытством оглядывали ее с ног до головы, женщины шептались, явно обсуждая ее простое одеяние и прическу без прикрас. Секунды тянулись. Она отметила удивленно открытые рты Отрубиных, недоумение и испуг в глазах Лизоньки, тяжелый немигающий взгляд Фролова, соизволившего-таки обратить свое драгоценное внимание на сцену. И, о Боже! Три ранее пустующих места в первом ряду сейчас занимало семейство Озерских. Гадкая улыбка молодого графа и презрительная Лееславы послужили последней каплей.