Онлайн книга «Про-писи венеролога»
|
Ильдар нервно вскочил и начал теребить свои простыни, сравнивая их степень загрязнения. Раф лежа вяло отбивался: – А что я? Не виноват. Это взводный все перевернул. Ругался, что плохо застелил! Он ко мне давно вяжется. Может, случайно и перепутал. Все окончательно проснулись и с подозрением стали коситься на белье друг друга. – Все, Раф! Мы тебя убьем! Если узнаем, что ты у нас тоже перепутал. То и дело слышались новые крики из разных сторон палатки. – А это что у меня за пятна темнеются? – Ха-ха! Это от поллюции, когда эти мудаки про жопы толковали. – И у меня таких пятен не было. Раф?! Ты и тут бродил? Дело запахло серьезным политическим скандалом. Раф решил пойти на мировую. – С кем не бывает? Может, и перепутал. На вашем белье не написано, что кому принадлежит. Ильдар взвизгнул: – Как не написано, как не написано? – хлестнул его по спине полотенцем. – Давай перестилай! – и судорожно начал отряхиваться от невидимых микробов. Мы похохотали и обсудили ситуацию. Между соседями и не такое бывает! Каждый втайне радовался, что не соседствует с шелудивым. Когда показалось, что все успокоилось и инцидент исчерпан, а простыни были заменены, прозвучало предположение, повергшее бедного Ильдара в прострацию. – А может, и не перепутались! Смотрите! Теперь у Рафки простынки беленькие. Довольный лежит, ухмыляется. На чистеньком бельишке отдыхать хорошо! Ильдар взвился: – Отвечай, гад! Перестилал простыню или не перестилал? – Откуда я помню? Может, и не перестилал. Да отдам я ее тебе. На, возьми! В палатке послышалась бурная возня и пыхтение: – Давай сюда! Забирай свое тряпье! Кто-то посоветовал: – А вы их на свет сравните! Надо подсчитать количество пятнышек на квадратный дециметр. Откинулся полог палатки и вошел взводный. – Почему не спите? Что за шум? Ага! Опять одни и те же! Два наряда вне очереди! * * * Солнце, лениво катившееся по небу, наконец достигло финиша, и еще один день канул в Лету. На смену дневному светилу явилось ночное. Тревога ворвалась в палатку громким свистящим шепотом Ишбулатова, стоявшего на часах: – Пацаны, атас! Сейчас тревога будет! Подъем! * * * Через короткое время раздался зычный голос комбата: – Тревога! – тут же продублированный несколько раз командирами рангом пониже. Вырванные из объятий Морфея и сладострастных сновидений столь не физиологичным образом, курсанты заметались по палатке в броуновском движении, сталкиваясь, с матюгами натыкались друг на друга. С грехом пополам пытались быстро надеть штаны, гимнастерку, намотать портянки, вбить ноги в сапоги, застегнуть ремень, разыскать пилотку, вещмешок, выскочить на плац и занять свое место в строю! В числе самых первых, заблаговременно предупрежденных о тревоге, посмеиваясь над отстающими курсантами, мы свысока посматривали на другие подразделения, отпуская в их адрес язвительные замечания. Ощущая себя бравыми бойцами, лихими воинами, удалыми рубаками, мы уже мысленно готовились к предстоящему марш-броску. Внезапно я на себе ощутил пристальный взгляд Равиля, с недоумением взиравшего на мою амуницию. – Ты что так на меня смотришь? Что случилось? – Сам не пойму, чего-то тебе не хватает! Повернись! Я юлой крутнулся перед ним. Вещмешок, пилотка, ремень, брюки, портянки, сапоги. Вроде все на месте. Лунный свет отразился от надраенной пряжки ремня, красной звездочки и обнаженного живота. – Ё! Ты гимнастерку не надел! Под смех сослуживцев, пригибаясь, я ринулся сквозь встречный поток выбегающих курсантов, с трудом пробился в свой угол, чертыхаясь, привел себя в порядок и в числе последних встал на место. Взводный наградил меня и других опоздавших свирепым взглядом и доложил лейтенанту о готовности. Невдалеке штабные командиры с секундомерами в руках наблюдали за построением. * * * Во время ночного марш-броска шуточки в колонне быстро стихли. Раздавалось только натужное шумное дыхание, глухой топот сапог и бряцание вооружения. Отстающих бойцов командиры по-отцовски подгоняли пендюлями и отборным матом. Изнеженные, ослабевшие от шестилетней учебы, курсанты быстро выбивались из сил. В нашем отделении, задыхаясь, первым упал на землю потный Рафка. Сзади неумолимо приближался грозный голос ротного, прерываемый вскриками раненых. – Вставай, Раф! Вставай, догонят! Бежим! – Все, не могу больше! Не стать мне врачом! Устал! – Давай сюда автомат! – За что? – испуганно заерзал он всем телом, пытаясь подняться с земли. – Я понесу твой автомат! Вещмешок ослабевшего солдата подхватил Равиль, а шатающегося от изнеможения Рафа подхватили под руки Рустем и Ильдар. Русские своих не бросают! – Бежим, бежим! Немного осталось! Командиры тоже устали, скоро привал сделают. Не до утра же бежать будем. Вон огни Ульяновска появились, рукой подать! – Спасибо, спасибо, друзья! Ильдарик, прости меня! Я не специально, – забормотал умирающим голосом Раф. – Я не поп прощать! Заткнись, дурак! Не напоминай. Вот ночью, когда тебя не видно, ты нормальный парень. – Слушай, Раф! А ты ему свои простыни завещай! – Смотрите, смотрите, мужики! Педики отстают, выдохлись слабаки! – Зато стоматы как дуют, не догонишь! Конечно, они меньше учились. А у нас Рафка на руках висит, не бросишь! – Стой! – наконец послышался долгожданный крик командира. – Привал тридцать минут! Немного отдышавшись, Ильдар приподнялся на локте и голосом инквизитора произнес: – Раф, поклянись, что при мне больше в своем лице ковыряться не будешь! – Ильдар, дорогой, я в конец строя встану. А спать отвернувшись от тебя буду! – Заметано! Все слышали? – победно вскричал тот. Кто-то посоветовал: – Ты хоть обними его, Раф! Поблагодари, расцелуй! В темноте послышались звуки борьбы, сопение и возмущенные крики: – Иди отсюда! Не прикасайся ко мне! А-а-а! * * * В настоящее время некоторые действующие лица этой истории до сих пор работают докторами, другие докторами наук, третьи коммерсантами, бывший старшина – во вневедомственной охране, некоторые уже далече, а про остальных не знаю. |