Онлайн книга «Фантазерка»
|
– Так выйди замуж за крепкого, молодого, здорового мужика. – Думаешь, легко? – Плевое дело! – Вот такие мысли тебя до трагедии и довели. Как подумаю, Катенька, о твоем будущем, сердце кровью обливается. – Почему? — Я уж забыла, что ей наплела. – Тебе еще в куклы играть, — тяжко вздыхает Лиза, — а скоро сама мамой станешь. Насчет кукол Лиза права, играть я с ними люблю. Но с другой стороны, хотя физиологически пребываю в возрасте Джульетты, по умственному развитию опережаю всех героев Шекспира, вместе взятых. – Хорошо учишься? — спрашивает Лиза. – Отлично. У меня ай-кью зашкаливает. – Другое место у тебя зашкаливает, — говорит она не с осуждением, а с доброй печалью. Супервумен, то есть отличная тетка! Почему мама раньше нас не познакомила? Я бы Лизу быстро наставила на путь истинный. У меня от бабушки страсть вмешиваться, куда не зовут, и давать советы, которых не просят. Но еще не все потеряно. – Есть у тебя, — допытываюсь, — в группе детишки разведенных родителей, которых папаши забирают? – Колю Сидорова по пятницам папа берет, а Настеньку Хворостовскую отец по понедельникам приводит, — послушно перечисляет Лиза, не понимая, куда я клоню. – Какие они из себя? – Коленька непоседа, а Настенька… – Я про отцов спрашиваю. – Колин папа тренер по плаванию, — гордо произносит Лиза, словно имеет отношение к его спортивным рекордам. – Значит, так. Со следующей недели начинаешь Сидорову его ребенка нахваливать. Мороси без остановки. Если у мужчины есть наследничек, не обязательно искать путь к сердцу через желудочно-кишечный тракт. Знаешь, скольких я отвадила, которые под папу клинья забивали? И маму всегда предупреждаю: «Тетя Юля сказала, что я хорошая девочка. Держи ухо востро!» – Катя, иногда ты так выражаешься! Я тебя не понимаю. – Не важно. Как говорит моя бабушка, можешь меня не слушать, но сделай, как я говорю. Похоже, какой-то позитивный процесс в башке у Лизы пошел, потому что она спросила: – А как же Родя? Родион Сергеевич? – Не парься! – Что?! – Отпадет пиявка, я тебе обещаю. * * * Рыбаки вернулись с позорным уловом — три рыбешки меньше моей ладони. Вдобавок гости обгорели, причем не по-родственному, а в разных местах. У Родиона Сергеевича распухли и покраснели уши, а у Славика нос превратился в панцирь вареного лобстера. Отца я деморализовала после сытного и вкусного обеда. Родион Сергеевич развалился в тенечке на шезлонге. Пузо поудобнее расположил и пыхтит, подремывая. Подхожу и на чистом глазу, проникновенно, насколько хватает актерского мастерства, заявляю: – Я вас очень! Очень-очень уважаю! Можно подумать, ему каждый день симпатичные девушки подобные вещи говорят! Зевнул протяжно: – Спасибо, детка! Не врубается, окорок. Набираю в легкие воздуха и быстро, как бы волнуясь, говорю: – Когда Лиза случайно по пальцу ножом стукнула, вы склонились и поцеловали ее ранку. Как это мужественно! Как благородно! Вы же знаете, наверное, что у нее СПИД, вернее, ВИЧ-инфекция, которая передается через кровь и сперму. Я вас очень! Очень-очень уважаю! Дошло. Без талька побелел, включая лысину, только красные уши как ручки у кастрюли торчат. Я развернулась и потрусила прочь. На очереди сын. Живодер. Сидит за домом, ловит жучков и отрывает им лапки. В другой ситуации я бы сама ему кое-что оторвала, но не сегодня. – Как тебе Лиза? — присаживаюсь рядом. – Никак. – Правда, она добрая и красивая? – Нормальная. Понятно, лишнее слово из него не вытащишь, словарный запас неандертальца. Или кроманьонца? Не помню, кто из них вторую сигнальную освоил. Точно — не Славик. У него в голове две извилины и несколько оттренированных умений, вроде плевков. – Слабо, — спрашиваю, — тебе до яблони доплюнуть? Оживился, напрягся, доплюнул. Он потом еще у меня минут пять «стрелял» по указанным мишеням. Это называется установить эмоциональный контакт. У меня даже с папиными подопытными кроликами получается. Иной раз они лапы отбросить собираются, а я приду, поиграю с ними — оживают и к морковке тянутся. А папа еще говорит, что нам с бабулей одна скромность на двоих досталась, то есть очень мало. Но это я отвлеклась. Я о Лизе с пацаном поговорить хотела. – Она очень хорошая, — рассказываю, — хоть и с отклонениями. – Шиза? — поражается он. – Нет, только заскок. У нее в детстве два брата-близнеца были. Гриша и Федя. Утонули в ванной по ее недосмотру. И теперь Лизка вбила себе в голову, что они в котов превратились и по ночам к ней в дом приходят. Я тебя как человека прошу: станет она уговаривать форточки не закрывать, ты не сопротивляйся. Ладно? – А я чё? Мне по фигу. – Значит, договорились. * * * К вечеру ответную телеграмму от моих родителей принесли. Их на туфте не проведешь. Пять лаконичных слов: «Пусть рожает целуем мама папа». – Кто собирается рожать? — не понял Родион Сергеевич. – Э-э-э, мэ-мэ-мэ, — заблеяла Лиза и беспомощно на меня уставилась. Прихожу на выручку: – Если из вас никто рожать не собирается, то мучиться буду я. Честно говоря, мне немножко стыдно. Поэтому я за Пушкиным прячусь: Родила царица в ночь Не то сына, не то дочь; Не мышонка, не лягушку, А неведому зверушку. Родион Сергеевич и Славик на меня с уважением посмотрели. За беременность или знание классики? А попробуйте ее не знать, когда бабушка специалист по басням в русской литературе девятнадцатого века. Но вообще-то Славику и его папаше более всего хотелось смыться с дачи, на которой живут инфицированные сумасшедшие и школьницы на сносях. Не уехали потому, что Лиза перед ними только что на пузе не плясала. Спать их положили в той комнате, где я предыдущую ночь провела. Лиза в другой комнате, а я между ними на веранде. Лиза пять раз попросила форточку не закрывать, предупредила, что котики придут. Славик нахально хихикал, но потом ему стало не до смеха. По-хорошему, пацану можно было посочувствовать. Я сама чуть от страха не свихнулась прошлой ночью. Представьте декорации. Деревенское окно, полная луна как большое серебряное блюдо, тени деревьев колышутся. И тут появляется нечистая сила — силуэт громадного котяры, ну вылитый черт. Он бесшумно запрыгивает на форточку, секунду пережидает и летит вниз. Следом второй черт тем же манером в дом залетает. |