Книга Контракт со зверем, страница 19 – Наташа Шторм

Переодевшись, я влезла в остроносые лодочки и вновь уселась в кресло. Полчаса меня штукатурили, белили и румянили. Глаза не открывались под тяжестью ресниц, на которых уже лежал килограммовый слой туши. Я была в ужасе, но терпела. Зачем противиться, может, все дамы на ужине будут выглядеть подобными чудовищами. Стилистам виднее. Остался последний штрих. Причёска. Распустив мои волосы, парни отошли к окну посовещаться. И тут случилось непоправимое. Мастер женского пола, спешившая к клиентке, которая к этому моменту была похожа на радужного дикобраза, поскользнулась прямо у моего кресла и выплеснула мне на голову всё содержимое маленькой мисочки, в которой размешивала краску. Не знаю как, но в этот момент я успела подпрыгнуть. Ядовитый зелёный цвет окрасил волосы ниже плеч и безнадёжно испортил платье.

Парни кинулись ко мне со всех ног, уверяя в том, что немедленно всё исправят, но я не дала им такого шанса. Выбежав в холл, я промчалась мимо охранников, пулей вылетела на улицу и залезла в машину, громко хлопнув дверцей.

— Поехали отсюда.

Егор удивлённо уставился на меня, словно увидел перед собой привидение. На его лице было написано: «Какой кошмар! Дорвалась баба до халявы!»

— Салфетки дай!

Начальник охраны порылся в бардачке и протянул целую коробку. Подоспевшие телохранители были удивлены не меньше. В общем, мой новый образ бил мужчин наповал.

— Принесите мои вещи.

Я сто раз вытерла лицо, аккуратно упаковывая использованные салфетки в протянутый Егором пакет.

— Что случилось, мадам?

— А ты часом не ослеп? Терпеть не могу эти салоны. Какой чёрт дёрнул меня пойти на поводу у Алекса? Идиотка, да и только.

Мне хотелось рыдать. Мои чудесные пепельные волосы, моя гордость, моё единственное украшение, теперь приобрели насыщенный изумрудный цвет, оставляя пятна на кожаной обшивке салона. «Пусть теперь отмывает машину как хочет!» — мстительно подумала я.

Добры молодцы вернулись с моими вещами.

— Домой? Ужин отменяется?

Кажется, Егор меня пожалел.

— Ещё чего! В парикмахерскую.

— Опять?

Все трое телохранителей и водитель уставились на меня, как на умалишённую.

— Вы что, оглохли? Сейчас мы едем в обычную, самую обычную парикмахерскую, где стрижётся средний класс. А потом в самый дорогой магазин за новым платьем.

Егор хохотнул.

— Вот это характер!

Мы простояли в пробках и пропетляли по городу более сорока минут, драгоценных минут. Воронцов предложил сначала купить платье, чтобы не возвращаться сюда в час пик. Приказав всем мужчинам, кроме водителя, закрыть глаза, я вылезла из жуткой змеиной кожи и надела свои вещи. Затянув волосы в пучок, повязала косынку, подняла воротник тонкого пальто и повесила на нос очки от солнца. Наверное, именно так американцы и представляли русских шпионов, но я не была шпионкой, всего лишь жертвой красоты. В первом же магазине я заметила элегантное чёрное платье. Классика. Приталенное, немного расклешенное, с длинными рукавами, которые фиксировались тонкими резиночками на среднем пальце, и с вырезом-лодочкой. Сзади на платье внизу был довольно смелый разрез, но вместо открытых ног при ходьбе проступала плиссированная шифоновая вставка. Платье стоило десять тысяч долларов. Я посмотрела на Егора, тот только кивнул.

— Примерять не буду, некогда. Надеюсь, что подойдёт.

Любезные продавщицы заверили, что я смогу обменять его на другое, если оно не сядет по фигуре, и в подарок от фирмы преподнесли клатч из кожи искусственной анаконды. Или анаконда была натуральной, а кожа искусственной? Мой английский был не так хорош, как я думала. Общения на тему моды не получилось, и я решила не заморачиваться. Широко улыбнувшись, передала пакеты Егору и прошествовала к машине с видом английской королевы. Слава богу, хоть туфли были нормальными. Прошло ещё полчаса, и автомобиль остановился у весьма скромной парикмахерской в спальном районе. Николай повернулся ко мне и сверкнул белыми зубами.

— Не знаю, подойдёт ли вам, но тут стрижётся моя матушка. Она довольна. Быстро, качественно, дёшево. Ой, простите, я, кажется, не о том.

— Очень даже о том. Я не собираюсь тратить деньги своего мужа направо и налево. А что касается этого платья, я завтра же отправлю его обратно в магазин. Без объяснений.

Вытолкнув одного из телохранителей, я пулей вылетела из машины и помчалась в парикмахерскую. Все мастера были заняты. Три клиентки ожидали своей очереди. Я сложила руки на груди и взмолилась:

— Дамы, милые! Пропустите! Проявите солидарность! Я опаздываю на очень важную встречу.

Не знаю почему, но я разрыдалась. Стянув с себя платок, я стояла посреди небольшого зала, где пахло, как и в русских парикмахерских, лаком для волос, дешёвой краской и пережжённой химией, среди таких же замученных жизнью тёток и размазывала по щекам остатки косметики.

— Надин! Подождёшь?

Крупная темнокожая парикмахерша в домашнем переднике в горошек сурово взглянула на недостриженную клиентку.

— Конечно, Мэри. Нужно помочь этой милой леди, попавшей в беду. Кто это тебя так, деточка?

Я всхлипнула.

— Случайность, нелепая случайность. Надо же было стилисту поскользнуться прямо у моего кресла.

Женщины окружили меня плотным кольцом.

— Нет, это не случайность. Это диверсия. — Мэри приподняла прядь моих волос, потёрла их между пальцами и понюхала. — Это не просто краска. Сюда добавили фиксатор для кожи. Он именно так пахнет.

Все по очереди принялись щупать и нюхать мои волосы.

— Что это значит?

Мэри пожала плечами.

— Всё просто. Знаешь, есть такие тату, которые рисуют на теле? Проходит три-четыре месяца, и они начинают смываться. А до того времени держатся крепко и выглядят как настоящие. И всё благодаря фиксатору. Твой стилист делал кому-то тату?

Я задумалась.

— Нет. Стилист красил волосы клиентки в разные цвета.

— Значит, мастер поскользнулся намеренно, чтобы ты осталась зелёной на несколько недель. Смотри, и плечи тебе испачкал, — Мэри отодвинула ворот платья, — и спину.

— Что-то мне подсказывает, что этот горе-стилист — женщина, и тут замешан мужчина. — Коллега Мэри покачала головой, поправив очки.

— Теперь я останусь зелёной?

Мастерицы красоты засмеялись.

— Зелёной? Нет. Мы ототрём тебя жидкостью для химической завивки.

— И отмоем.

— Только волосы уже испорчены. Не восстановишь. Придётся стричь.

Это было меньшее, что сейчас меня волновало. Подумаешь, отращу.

— Стригите!

— Жаль красоту такую.

— А что делать!